Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов

— Хочешь, я расскажу тебе один свой сон? — предложил Бурик неожиданно для себя самого.

Антонио поднял голову.

— Сон? — спросил он.

— Угу… Только я видел его давно.

— А что тебе снилось?

— Ты.

— Я?! — глаза Антонио недоверчиво блеснули.

— Да… — Бурик встал и прошелся по комнате, собираясь с мыслями.

Сначала нужные слова не подбирались. А если подбирались, то никак не хотели склеиваться между собой — речь Бурика пестрела всякими сорняками: «это… типа… как его… это самое… ну… в общем…» Но постепенно он нащупал тоненькую нить сюжета своего сна, и скоро речь его потекла складно, без неловких пауз. Бурик компактно пересказал все, что ему пришлось увидеть и пережить, не обременяя своего неожиданного слушателя ненужными подробностями.

Антонио глядел в одну точку и, казалось, пребывал где-то в своих мыслях. Но стоило Бурику на мгновение умолкнуть, обдумывая, как завершить начатое предложение, он вопросительно вскидывал глаза.

— Вот так… — сказал Бурик, заканчивая рассказ.

Антонио с минуту помолчал. Потом осторожно спросил:

— Скажи, а ты уверен, что это был именно я?

— Не знаю, — честно ответил Бурик. — Сейчас мне кажется, что да.

— Ты ведь не итальянец, — сказал Антонио. — Говоришь немножко… с акцентом.

— Да. Я русский. Из России.

— Из России… Я слышал. Это такая далекая-далекая страна. Там всегда снег и… медведи ходят прямо по улицам… Правда?

Бурик прыснул от смеха.

— Слушай, откуда ты свалился, а? Какие медведи? Сейчас у нас вообще жара… Откуда ты вообще это взял?

— Мне сказал об этом учитель.

— Какой еще учитель? — недовольно спросил Бурик.

— По музыке.

— Да… Наверное, крупный специалист по медведям.

— Не надо так! — глаза Антонио вспыхнули.

Бурик смутился.

— Прости. Я ведь не хотел тебя обидеть.

— Да нет, это я… — похоже, Антонио устыдился собственного гнева. — Лучше ты меня прости.

— Запросто… Так как ты сюда попал? Где ты живешь? Только не плачь, пожалуйста.

— Нет, я не буду, — поспешно заверил его Антонио, словно чего-то испугавшись. — Я живу в Венеции. То есть жил… Моя Венеция… я даже не знаю, как сказать. Я ничего не понимаю. Этот Магистр говорит, что она осталась совсем в прошлом.

— Когда ты родился? — спросил Бурик, словно что-то поняв.

— Четвертого ноября, — охотно ответил Антонио. — 1705 года.

Бурик открыл рот. Но почти сразу закрыл — после всего, что случилось, удивляться было глупо.

— А ты знаешь, какой сейчас год?

— Знаю… — Антонио опустил глаза, потом снова поднял. — Мне Магистр еще месяц назад сказал.

Бурик присвистнул.

— Так ты здесь уже целый месяц? И как ты сюда попал?

— Я и сам не знаю. Какая-то темнота вдруг навалилась. А потом я проснулся здесь. Джузеппе сказал, что я спал почти неделю. Я сначала очень испугался. Много плакал… А сейчас будто привык. Только иногда очень скучно бывает. И к маме хочется…

«Сейчас опять заплачет…» — подумал Бурик. Но ничего подобного не произошло — Антонио смотрел на него спокойно, совершенно сухими глазами.

Странный звук прервал молчание. Стоящий рядом с кроватью аппарат сначала запищал, потом тревожно загудел.

Антонио заметно испугался.

— Что это? — удивленно спросил Бурик.

— Они называют его стабилизатор. Это чтобы я не исчез… мне так объяснили. Тебе надо спрятаться, сейчас придут!

— Куда не исчез?

— Прячься скорее, я потом все тебе расскажу!

Бурик откинул свисавшее покрывало и юркнул под кровать. «Ой, расчихаюсь… — думал он. — Тут же наверняка пыли…». Но под кроватью оказалось на удивление чисто — видимо, за чистотой здесь следили особо. Бурик услышал, как открылась дверь.

— Здравствуй, Антонио! — сказал приветливый женский голос. — У нас с тобой процедура, не забыл?

— Здравствуйте, тетя Лоредана, — ответил Антонио. — А может, не надо?

— Надо, мой хороший. Я бы и сама тебя не мучила, но что делать, если тебе это прописали. Твоя стабильность сейчас — главная забота Магистра. Садись.

— Но я не хочу! Не надо!! — Антонио вдруг расплакался.

Лоредана, видимо, потеряла терпение. Тон ее резко изменился.

— А ну садись, засранец! Противный мальчишка!

— Ну, пожалуйста! Ведь это больно!!

Бурик усилием воли заставил себя лежать неподвижно, хотя ему безумно хотелось выскочить из-под кровати с воплем: «Отстань от него, дура!!»

— Садись, я сказала! — продолжала гавкать Лоредана. — Если ты сдохнешь, я потеряю работу, а мне это не улыбается. Садись, пока я не воткнула эту иголку тебе в глаз!

Антонио всхлипнул последний раз и, вероятно, сел — Бурику не было видно. Тогда он осторожно отодвинул край покрывала. Антонио сидел посреди комнаты на небольшом металлическом кресле возле непонятного аппарата, от которого шла тонкая трубка с иглой на конце. Лоредана перетянула руку Антонио резиновым жгутом, ловким движением смазала на сгибе локтя и аккуратно ввела иглу в вену.

— Вот молодец! — Лоредана сменила тон. Голос ее стал приторным, интонации чуть ли не сюсюкающими. — Сейчас мы закончим нашу процедурочку…

Она сняла жгут, взяла несколько электродов и укрепила их на голове Антонио на блестящем металлическом каркасе. Два широких электрода она закрепила на его запястьях. Потом нажала несколько кнопок на пульте и повернула к себе монитор. Взглянув на него, она покрутила какие-то ручки.

Антонио застонал.

— Потерпи, потерпи… не расстраивай Лоредану. А ну перестань орать!!!

Антонио уже кричал. Бурик изо всех сил сжимал ножку кровати, с трудом преодолевая желание впиться в нее зубами.

Вдруг Антонио затих.

«Умер!» — подумалось Бурику. Он очень испугался этой своей мысли и, высвободив правую руку, осторожно, чтобы случайно не выдать себя, перекрестился.

— Уже все? — милостиво донесся снаружи ослабевший голос Антонио.

«Слава Богу, живой!» — подумал Бурик и облегченно перекрестился еще раз.

— Все, все… — ворчливо ответила противная тетка. — Орал так, что, наверное, все слышали. Еще подумают, что я тебя здесь мучаю.

— А разве нет? — в голосе Антонио звучал вызов. — Так и знайте, больше я вам не дамся!

Лоредана удивленно помолчала. Бурик из своего укрытия не видел ее лица (в поле его зрения находились только кривые волосатые ноги в бежевых полупрозрачных колготках), но ему подумалось, что ее брови поползли вверх.