От межколониальных конфликтов к битве империй. Англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII - начале XVIII в. - Юрий Акимов

Однако, как это было не раз в истории англо-французского соперничества в Северной Америке, на ход истории повлияла плохая погода. Из-за штормов де Немон добрался до Ньюфаундленда только 24 июля. Там он простоял больше месяца, в надежде перехватить английскую флотилию, возвращающуюся из Гудзонова залива, но к тому времени она уже прошла. 8 сентября де Немон сообщил в Квебек, что теперь слишком поздно предпринимать какие-либо активные действия, и что он возвращается в Европу.[834] Для французов единственный положительный эффект от трансатлантического рейса эскадры де Немона заключался в том, что известия о готовящемся нападении нагнали страху на англичан и облегчили действия д'Ибервиля на побережье Гудзонова залива, о которых мы уже рассказывали.

Последние столкновения между англичанами и французами в Северной Америке в ходе Войны Аугсбургской лиги происходили в то время, когда в Европе уже полным ходом шли мирные переговоры, на которых обсуждалась в том числе и судьба колониальных владений Лондона и Парижа.

Контакты между Францией и членами Великого Союза происходили почти с самого начала войны. Так, еще в 1691 г. Людовик XIV пытался вывести из войны Испанию, а в 1693 г. уже обе стороны стали предпринимать попытки мирного зондажа, причем со стороны антифранцузской коалиции наибольшую заинтересованность в прекращении войны проявили англичане.[835] Вильгельму III мир был необходим прежде всего для укрепления своих позиций внутри страны; Людовика XIV волновала судьба испанского наследства. Контакты между французами и представителями Великого союза шли одновременно по нескольким каналам (через Данию, Венецию, Швецию). Наибольший резонанс имела миссия известного французского дипломата Ж.-А. де Мема графа д'Аво ко двору шведского короля Карла XI.

В мирных предложениях, изложенных д'Аво в Стокгольме, речь шла главным образом о судьбе различных спорных территорий в Европе (Людовик XIV рассчитывал, что уступки, предложенные им некоторым участникам антифранцузской коалиции, будут способствовать ее расколу). Что касается колониальных проблем, то они упоминались лишь в части, посвященной урегулированию споров между Францией и Голландией и между Францией и Англией.

Для отношений Парижа и Лондона самым сложным вопросом было признание прав Вильгельма Оранского на английский престол, чему отчаянно противился Людовик XIV. В остальном он не выдвигал к Англии никаких претензий, кроме возвращения заморских владений, захваченных в ходе войны. «Что касается английских дел, то здесь Его Королевское Величество уязвлено в лице короля Великобритании [имеется в виду Яков II. — Ю. А.]; Его Наихристианнейшее Величество не сомневается, что король Швеции и сам Император предложат какой-либо выход, чтобы устранить это разногласие; а сверх того Наихристианнейший Король не имеет к Англии никаких притязаний прямых или косвенных, за исключением того, что он требует возвращения земель и островов в Америке, захваченных у него во время войны», — говорилось в заявлении, сделанном д'Аво.[836] Вильгельма III такая постановка вопроса, естественно, не устраивала, однако Людовик XIV продолжал стоять на своем, надеясь, что разрешение противоречий между Францией и другими членами антифранцузской коалиции заставит англичан согласиться на какой-то компромисс. 5 ноября 1693 г. Аво получил из Версаля очередное письмо, где говорилось: «Не может быть никаких других сложностей в скорейшем заключении доброго мира, кроме тех, которые касаются интересов короля Англии [Якова II. — Ю.А.] и принца Оранского [Вильгельма III. — Ю. А.], и я не сомневаюсь, что, когда будут урегулированы все остальные различия, король Швеции сможет найти необходимое примирение, чтобы помешать этому конфликту нарушать покой всей Европы».[837]

Неудивительно, что в такой ситуации в конце 1693 г. под нажимом Вильгельма III переговоры были прерваны. Здесь мы позволим себе не согласиться с Ф.Г. Дейвенпорт, которая в своих комментариях утверждает, что в этот момент «близко к сердцу англичане принимали два вопроса: признание Принца Оранского королем Англии и благоприятное разрешение колониальных конфликтов».[838] Первый для них был все же гораздо важнее.

В последующие два года контакты между французами и их противниками продолжались. Для отношений Лондона и Парижа наибольшее значение имели секретные переговоры, которые представители Людовика XIV Н.-О. де Арле де Боннёй и Ф. де Кальер (родной брат губернатора Монреаля и будущего губернатора Новой Франции Л.-Э. де Кальера) вели с голландским дипломатом Э. ван Вееде лордом Диквелтом сначала в Маастрихте, а затем в Утрехте.

К 1695 г. Людовик XIV, наконец, согласился на признание Вильгельма. Это вытекало из содержания секретных статей мирного договора, проект которого в июне был передан голландцам Арле де Боннёем и Кальером.[839] По поводу интересующих нас сюжетов в этом документе говорилось следующее: «Вышеназванные господа — полномочные представители в том, что касается Англии, также согласны, что торговля с этим королевством будет восстановлена в том виде, как это было до войны, и что англичане возвратят то, что они захватили на островах и на континенте Америки в течение этой войны согласно перечню, который подпишет каждый из названных полномочных представителей ».[840]

В то же время в 1695 г. французские послы в нейтральных странах (д'Аво в Швеции и Бонрепо в Дании) опубликовали «Записку, касающуюся условий мира, предложенных союзникам королем Франции». В ней критиковались непомерные притязания союзников и превозносились «умеренные» условия мира, выдвигавшиеся Королем-Солнце. Там, в частности, говорилось: «Неужели Принц Оранский хочет чего-то еще, кроме как быть королем Англии? И что он может желать, когда Наихристианнейший Король требует лишь возврата того, что Англия захватила у него на островах и континенте Америки, и предлагает восстановить договоры, которые были разрушены этой войной».[841]