Прости за любовь - Анна Джолос

от волнения.

Только будь со мной. Не уходи, пожалуйста!

Прислонившись губами к виску, молю Всевышнего лишь об одном. Чтобы не забрал Её у меня. Потому что если это случится… Клянусь, я следом отправлюсь туда. Мне ничего без неё не нужно. Ничего…

— Держись, — сцепив зубы, целую её волосы.

Секунды слишком медленно перетекают в минуты, но с того момента, как добираемся до больницы, время ускоряет ход.

Всё происходит быстро и будто не с нами.

Паркуемся прямо у шлагбаума.

Паша открывает мне дверь.

Подняв девчонку на руки, несу её в сторону здания, минуя КПП.

Чиж бежит вперёд, сообщить о случившемся дежурному врачу.

Меня встречают на ступеньках. Ориентируют. Попутно задают какие-то вопросы.

— Сюда, — указывают на каталку.

— В реанимацию её, Вера, а вам молодой человек нужно подойти заполнить бумаги на…

— Спасите её, пожалуйста, — перебиваю, в отчаянии вцепившись пальцами в ткань белого халата. — Я любую сумму заплачу, только помогите ей, прошу.

Тата

Помню, как-то в детстве, посмотрев раскрученный зарубежный боевик с отцом, всерьёз задалась вопросом: «Что чувствует человек, когда в него стреляют?»

Мне было очень интересно узнать ответ, но, честно говоря, не настолько, чтобы на себе испытать все «прелести» данного события.

И тем не менее. Во мне была самая настоящая пуля. Пуля, пробившая ребро и лёгкое.

Что я чувствовала в тот самый момент?

Удивительно, но в первые секунды — ровным счётом ничего. А вот потом… В груди стало невыносимо жечь. Сильно-сильно. Нестерпимо.

Что происходило после, помню крайне плохо. Всё как в тумане.

Знаю только, что мой Кучерявый был постоянно рядом. Я слышала его голос и дыхание. Я чувствовала, как его ладонь сжимает мою.

Он был со мной до тех пор, пока я не отключилась.

Очнулась уже в больнице. После всего.

После дренирования и тораскопии — операции под эндотрахеальным наркозом, выполняемой при помощи особого эндоскопического прибора. Его вводят внутрь тебя через прокол в грудной стенке.

Врач сказал, что во время проведения операции ему удалось обнаружить плотный инфильтрат между позвоночником и аортой, в который была вовлечена ткань легкого.

Там и «засела» пойманная мною пуля.

Её благополучно извлекли.

Я жива, но по ощущениям ещё какое-то время в это не верится. Потому что там, стоя посреди орущей толпы, я поймала абсолютное ощущение того, что это — конец.

Я вдруг подумала о том, что судьба могла намеренно свести нас с Марселем. Не ради счастливого совместного будущего, а ради этого дня.

Она помогла мне вернуть ему тот кармический долг.

Пять лет назад, спасая меня, пострадал он. Теперь ситуация зеркальная. Мы поменялись местами. И если бы нужно было отдать свою жизнь взамен его, я бы это сделала, но, очевидно, Всевышний возлагает на меня ещё какие-то планы. Раз уж я по-прежнему здесь.

— Тата!

Мама. Прилетела.

Как всегда красивая, перепуганная, заплаканная, в край встревоженная, она стоит у моей больничной койки.

— Дорогая моя, — плачет. Целует. Накрывает мою ладонь своей. — Как ты, милая?

Только собираюсь что-то ответить, как звучит строгий голос медсестры:

— Ей нельзя сейчас напрягаться. Даже говорить.

— Простите, — извиняется виновато. — Ты так напугала нас… Сначала я увидела новости по телевизору, а потом мне позвонила Даша. Господи, это какой-то кошмар…

Опять плачет и мне не нравится видеть её такой. Семья Джугели итак принесла ей море бед и страданий.

— Марсель места себе не находил. Извёлся весь, — качает головой и будто бы в подтверждение её слов, мы тут же слышим разговор на повышенных тонах.

— Мне нужно лично убедиться в том, что с ней всё в порядке.

— Я не могу впустить вас в палату.

— Я должен её увидеть!

— Вы никто!

— В смысле никто? Я почти муж ей!

— Почти — не считается. Я же вам объясняю, с разрешения врача только самые близкие родственники сейчас могут на минутку заглянуть к девушке.

— Я и есть самый близкий, ясно?!

— Молодой человек!

Дверь открывается и в палату заходит Он.

— Джугели…

Парень бросается ко мне и маме приходится чуть отступить назад, отпустив мою руку.

— Нет, ну что за беспредел! Я сейчас охрану позову.

— Зовите кого угодно, — Марсель осматривает меня беглым взглядом. Взвинчен. Взволнован до крайней степени. Часто дышит. — Тата…

Столько эмоций в его воспалённых глазах читается!

Тревога. Растерянность. Страх. Облегчение.

Наши пальцы снова находят друг друга. Его — дрожат, и я стараюсь сжать их в ответ покрепче, хотя сил нет совсем.

— Немедленно выйдете, молодой человек! Не положено! — сиреной вопит женщина в медицинском халате.

— Дайте им минуту, — вмешиваясь, просит мама.

— Не положено! — повторяет та, словно робот. — Вы слышите меня?

Марсель, сцепив зубы, наклоняется ко мне.

— Я скоро вернусь к тебе, — на секунду прижимается своими горячими губами к моим и только тогда я полностью осознаю, что действительно жива.

Что это не сон, а реальность. Реальность, в которой мой Кучерявый одним своим взглядом разбивает мне сердце.

— Нельзя так со мной, — ласково гладит по лицу. В глазах стоят слёзы. Кадык дёргается, когда сглатывает. — Нельзя, слышишь? — повторяет, стискивая челюсти.

Киваю, выдыхая рвано.

— Навсегда, Джугели. Ты обещала.

Глава 45

Марсель

— Чё, как она, бро?

Макс стреляет окурком в урну.

— Отходит от наркоза. Повреждено ребро и правое лёгкое, но врачи уверяют, что всё будет хорошо.

— Ну слава Богу. Пацанов твоё состояние напугало, — косится на меня обеспокоенно.

— Я в норме.

— Это сейчас, а вчера что было? Горький сказал, что ты рыдал и заикался про суицид…

— Накрыло в моменте. Когда Тату увезли.

— Охерел совсем? — бьёт кулаком в плечо.

— Мне без неё ничего не нужно, Ромас.

— Это у вас, по ходу, обоюдное. Я в ахуе с неё, — качает головой. — Тупо взяла и закрыла собой как живым щитом. Вот вам и девчонка… Беру все свои слова назад относительно того, как она к тебе относится.

— Следователь приехал?

— Да, менты уже минут пятнадцать копошатся в хате этой ёбаной дуры.

— Погнали тогда поднимемся. Мне надо успеть вернуться в больницу.

Кивает и заходим в подъезд неприметного высоченного муравейника.

— Какой этаж? — спрашиваю, вызывая лифт.

— Двенадцатый. Двести первая.

Заходим в кабину. Нажимаю на кнопку.

— Батя просил, чтобы ты набрал его. Чё с трубой?

— Села.

— Ясно.

— Наберу.

— Журналюги свалили с территории больницы?

— Нет. Одному чуть табло не разбил. Лезет со своим микрофоном. В жопу бы его засунул себе!

Бесит, что даже в такие моменты пресса не видит берегов.

— В сети херова тонна статей о покушении.

— Плевать. Главное, что ты поймал эту суку.

Меня