Координата поврежденности - Владлена Дан

– Все, что я понимаю, я уже озвучил. Если это не так – просвети.

В душе Мин, конечно, осознавал, что его оттолкнули специально, вроде бы для его блага, однако Лайта – что с осколком в голове, что без него – он вовсе не интересовал.

– Я не хотел, чтобы ты грустил и заново переживал это.

– А сейчас мне прям пиздец как легко и весело! С самого приезда в Бангкок я только и делаю, что прыгаю от радости и хохочу, – взорвался он, ударяя рукой руль.

– Это не одно и то же. Ты сам тогда сказал… признался мне о своем страхе, помнишь? Как я могу собственноручно кинуть тебя в твой самый большой кошмар, заведомо зная о нем? Я никогда не хотел, чтобы кто-то подписывался на такое. Пусть даже добровольно.

– И снова ты весь из себя рыцарь и спаситель! – излился Мин ядом, зарываясь в волосы руками.

– Мне это не доставило удовольствия, поверь. Я думал, мы сможем поговорить позже, когда ты успокоишься, а ты сразу уехал и… тогда я решил, что все сделал правильно.

– Знаешь, что было бы правильно? Никогда не появляться в моей жизни!

«Никогда не заставлять влюбляться в тебя!»

Слова повисли между ними подобно оголенным проводам. Только тронь их и тут же ударит током. Их и ударило. Обоих. Мин специально тыкал иголкой в самое чувствительное место. Тыкал, тыкал, тыкал – невзирая на собственную боль, лишь бы Лайт тоже ее ощутил.

– Нет, забудь. Черт…

Ему редко приходилось просить прощения. Он этого не умел. Два этих слова опаляли язык. Почему сказать настоящее «прости меня» всегда так сложно?

– Тебе пора вырасти, Мин. Ты ведешь себя так, точно я разрушил твою жизнь. Но разве я виноват, что от скуки ты вдруг вздумал в список своих побед записать и меня, когда всем вашим играм в баре подошел конец? Да, это наверняка не то, на что ты рассчитывал, когда начинал новую забаву. Извини, что испортил веселье своей травмой. – Негодование и подлинная обида отчетливо проявились на лице Лайта. Все его тело подрагивало, и сила, с которой парень хлопнул дверью, вылезая из автомобиля, положила конец их разговору.

Мину хотелось остановить его и сказать, что все не так; вымолвить то самое «прости». Но он лишь бился затылком о подголовник, проклиная весь мир. Он, блять, ненавидел себя и свою жизнь! Отца, вдруг вспомнившего о своих родительских обязанностях. И Лайта, который заставлял ощущать себя дерьмом.

Докторишка ведь даже не осознавал, что его «миссия спасения» уже провалена. Неважно, друзья они или нет, ему уже больно. Мин вновь обречен пережить того, кто ему дорог.

Поэтому Лайту и не стоило появляться в его жизни, Мин не врал. Просто Лайт не понял, что за обвинением таилась мольба.

* * *

Лайт все же пришел с родными на ужин следующим вечером. Нун встретила их до того, как Мин спустился. Он понимал, глупо оттягивать неизбежное. Но за длинную ночь, где длительные размышления сменили сон, он осознал, что начал вести себя с Лайтом ровно так же, как с отцом. Когда важный человек делал ему больно, Мин защищался ядовитой грубостью – злость питала его. Он знал, что несправедлив; что не он жертва. Это были его чувства, его решение. Стало быть, и его ответственность. Мин не выносил ответственности, но хотя бы за свои чувства должен был ее взять.

Мину не понравилось жалить Лайта. Это было настолько нечестно, что так и тянуло кричать, вот только непонятно кому и куда вопить о претензиях. Его охватила мерзкая горечь поражения, будто он сделал пас во вражеские ворота, но мяч внезапно сменил траекторию, и он забил гол своим. Полный провал. Фиаско.

Он не понимал, как вести себя, зная секрет Лайта. Особенно после своей первой реакции… Большой опыт во многих сферах не помешал испортить все с одним-единственным важным для него человеком.

Когда он появился в столовой, на лице уже закрепилась маска спокойствия. Стол к тому времени уже накрыли. На его вкус слишком торжественно, Мин полагал, что это могло смутить семью Лайта.

Он не успел даже поздороваться, так как маленькая девочка налетела на него.

– Пи’Мин, наконец я снова тебя увидела! – Она обняла его. Он так и не привык к такой детской непосредственности.

– Прим, прекрати. Веди себя прилично, – ласково упрекнула ее мать, а после сама подошла и обняла его в самом естественном порыве, без капли притворства или неловкости. Мин чувствовал себя недостойным этой неподдельной доброты, учитывая свое поведение с ее сыном.

– Рад, что вы вернулись в Бангкок, и спасибо, что навещали отца в больнице.

Все сели за стол, и Лайт лишь кивнул ему. Ему не приносило удовольствия находиться здесь – это читалось по его выражению лица. Он пришел сюда, потому что так нужно. Приличие и вежливость – не более того.

– Я так расстроилась, когда Лайт мне рассказал о происшествии. Какой кошмар! Не понимаю, зачем кому-то нападать на Равита! Человек, который отдает всего себя спасению других, и тут такое… – Кхун Нари качала головой, осуждая тех, кто способен на такие зверства.

Мина угнетало говорить на эту тему, и к его облегчению Прим вклинилась в разговор, не обращая внимания на слова матери.

– Пи’Мин, а ты знаешь, что я уже приходила сюда? А куда ты уезжал? Могу я теперь посмотреть весь дворец? В прошлый раз брат не разрешил мне! – Девочка недовольно стрельнула прищуром в Лайта, точно обвиняла того во всех смертных грехах. А парень в ответ раздраженно закатил глаза.

Вот оно – Мин снова чувствовал это; как внутри лиловой патокой растекается умиротворение. Вот где хотелось быть. Не во тьме одиночества, а в свете семьи.

– Конечно, я проведу тебе отдельную экскурсию. Хотя тут нет ничего сказочного, поверь, – пообещал он девочке, и она довольно засияла.

Нун убедилась, что все яства из запланированного меню на столе, и сама присоединилась к ужину. Некоторое время они с Кхун Нари активно обсуждали блюда, пока их внимание не переключилось на Мина и Лайта.

– Вы вырастили чудесного сына. Нонг’Лайт так помог нашему Нонг’Мину. Ему ведь бывает одиноко, хотя он этого и не показывает. И знаете, Кхун Нари, как и все мальчишки, он сначала дико упрямится и устраивает всякое, чтобы показать свой характер, но я-то знаю, какое у него сердце.

Мин заерзал на стуле. Женщина явно продолжала считать его несчастным мальчишкой, за которого она в ответе.

– В их возрасте такое бывает.