Дерево-людоед с Темного холма - Содзи Симада

Поначалу Джеймс казался очень добрым человеком. Застенчивым, тихим, со спокойным характером, не позволявшим ему громко смеяться или повышать голос на других. Нет, его внешняя доброта ко мне не изменилась на протяжении всей жизни. На самом деле все это время он умело скрывал свою пугающую ненормальную личность. Я осознала это слишком поздно!

Сказав, что он хочет открыть в Йокогаме школу для детей иностранцев, Джеймс попросил меня о помощи в поисках подходящего участка земли. Хозяйка ресторана велела мне соглашаться, поэтому я поехала с ним в качестве переводчика для встреч с агентом по недвижимости в Йокогаме.

Хороший участок нашелся сразу: бывшая стекольная фабрика Ота на вершине страшного холма Кураями. Кажется, вся семья Ота погибла во время авианалетов. Спустя всего три дня Джеймс сделал мне предложение: с момента нашей первой встречи прошло не больше десяти дней. Я, конечно, сперва хотела отказаться, но все в моем окружении, включая хозяйку ресторана, где я работала, сразу же начали приготовления к свадьбе. Я сопротивлялась, но довольно скоро сдалась и приняла его ухаживания – в конце концов, я же не могла вечно работать фальшивой гейшей.

Если б я только знала, что стану его женой и поселюсь с ним в одном доме, то никогда не согласилась бы с покупкой участка на холме Кураями! К сожалению, Джеймс сделал мне предложение уже после завершения сделки. Я ничего не могла поделать. Я снова вернулась в это страшное место. Это тоже была судьба.

Джеймс приступил к работе сразу, как только получил землю во владение. Он вызвал бригаду строителей и подрядчиков для сноса заводских помещений и закупки стройматериалов, пока сам без устали рисовал чертежи школы. Он был создан для этой работы! Джеймс решил оставить здание в западном стиле, где раньше жила семья Ота, чтобы привести его в порядок и поселиться там самому. Я была в ужасе! Все то время, пока шло строительство, мы снимали квартирку напротив станции Тобэ.

Строительство школы и ремонт дома закончили быстрее чем за год; после переезда мы сыграли свадьбу в Кураями-дзака. Кажется, строительство торопили из-за острой необходимости открыть школу для иностранцев.

Я уже была беременна, живот успел вырасти. Таку родился через два месяца после свадьбы. На ней совсем не было японцев – только британцы и американцы. Джеймс спрашивал, хочу ли я позвать кого-то, но я лишь покачала головой.

Все друзья мужа были англичанами, и я была абсолютно счастлива, ведь японское общество всегда делало меня очень несчастной! Дом Ота полностью переделали: интерьер стал светлым и красивым, я больше не ощущала страха или волнения. У меня не было никаких ожиданий от семейной жизни, поэтому захлестнувшее меня счастье вызывало странные ощущения. Возможно, потому что нас всегда учили, что все иностранцы – злые демоны. Спустя год со дня свадьбы я была рада, что не отвергла предложение Джеймса. Но теперь меня страшила не жизнь с иностранцем, а ужасный камфорный лавр, растущий на заднем дворе моего нового дома. Я все еще не забыла случившееся в 1941 году. Думаю, во всем виновато проклятие этого большого дерева. Возможно, все дело в гневе и страданиях бесчисленных людей, казненных в тюрьме в период Эдо. Именно страшное, одержимое духами дерево и привлекло этого ужасного человека – Джеймса Пэйна.

Он каждый день жил как по часам. Вставал в шесть сорок пять утра, после получасовой прогулки завтракал. Шел в школу в восемь пятьдесят, чтобы в девять провести утреннее собрание, и оставался на все утро. Прервавшись на обед, работал в кабинете до четырех, а затем шел на прогулку в город – купить книги и произведения искусства. Ужинал в восемь вечера, чтобы снова закрыться в кабинете. А в десять тридцать поднимался в супружескую спальню на втором этаже.

(пропущено)

Сперва я была впечатлена этим английским джентльменом. Уважала этого прекрасного человека. Но это все было маской. Он жил размеренной жизнью, работал в школе, поэтому никто ничего не заподозрил. Каждый день все молча ждали его появления на улицах в четыре часа дня. Такова была его цель – контролировать жизнь людей.

Спустя год после нашего переезда на холм Кураями я стала замечать недружелюбное и странное поведение мужа. Он был по-прежнему вежлив, но проявлял крайнюю неприязнь к любому вмешательству в его жизнь. Злился, если я без разрешения входила в кабинет или прибиралась в нем одна. Тогда он закрыл его на замок и, изготовив единственный ключ, настрого запретил мне входить туда. В такие моменты я начинала сомневаться в его любви ко мне, думая, что он действительно мог относиться ко всем японцам с презрением.

Каждый день Джеймс выходил в город после четырех часов дня, но я стала замечать все больше странностей. Временами я подозревала, что он мог искать и покупать не только произведения искусства, но и маленьких детей. А что, если он, дождавшись моего ухода, приводил их домой? Однажды, вернувшись раньше положенного, я услышала в его кабинете детский голос. И голос моего мужа, говорящего по-японски! Удивительно, ведь он никогда не говорил по-японски при мне. Ребенок, кажется, был бродяжкой.

У меня всегда была отличная интуиция, поэтому я сразу заподозрила неладное. Ребенок, как и все его следы, бесследно исчез на следующий день. Это случалось пять или шесть раз, однажды в каждые несколько месяцев. Мои подозрения усилились, я постепенно теряла самообладание.

Тогда я тайно выкрала ключ и сделала копию, чтобы проникнуть в кабинет, пока муж был на работе. Я решила, что все это – просто недоразумение, и в том, что я осмотрюсь, нет ничего плохого. Но на деле все было не так. Я нашла вход в его секретный подвал.

Муж поручил строителям вырыть подвал под домом директора стекольного завода Ота. Внизу я нашла останки маленьких девочек: одно тело было полностью раздето и лежало ничком, а на столе сбоку в ряд стояли четыре отрубленные головы.

На потолке жуткого подвала я заметила множество переплетенных корней камфорного лавра, растущего на заднем дворе, – от этого комната казалась еще страшнее. На стенах были пугающие фрески с изображениями лавра, пожирающего людей, скелетов, выпадавших из чрева дерева, людей, в ужасе наблюдавших за ним с крыши дома. Это было истинное лицо моего мужа – сумасшедшего, скрывавшегося под маской джентльмена.

Все мои подозрения подтвердились спустя много лет после свадьбы. У меня подрастали двое детей, и я была беременна третьим. Я думала об аборте, но так и не решилась, не смогла этого сделать. Родив третьего ребенка, после долгих лет нестерпимых мучений я наконец убила мужа. Куда большим грехом было бы оставить такого ужасного человека в живых!

Честно говоря, еще в начальной школе я украла кое-что со стекольного завода Ота. Стекольщик рассказывал мне, что есть химическое вещество, используемое в изготовлении стекла, крайне опасное для здоровья – если ввести его в организм, тело онемеет, и человек потеряет сознание, а в худшем случае может даже умереть по прошествии нескольких часов. Джеймс, конечно же, не давал мне такого опасного химиката, но я украла его, решив непременно использовать, когда сама захочу умереть. Я использовала этот химикат, чтобы убить Пэйна, аккуратно введя яд через иглу шприца между зубами мирно спавшего рядом мужа. Я прочла об этом в медицинском справочнике – при осмотре трупа абсолютно невозможно узнать, что человек был убит подобным способом. Шприц я взяла из запасов, используемых мужем в его тайных делах.