Непоседа - Сергей Лукьяненко

Может быть, именно поэтому смотреть на самого себя было хоть и удивительно, но вовсе не так странно и пугающе, как ожидал Трикс. «Это ведь не я, — неожиданно подумал он. — Это тот мальчишка, каким я был. А человек все время меняется, он каждый день становится другим. На самом деле мы живем не одну жизнь, мы живем тысячи жизней — просто они идут одна за другой, и мы не сразу замечаем, что прежняя жизнь закончилась, а началась новая…»

— Тебе надо постричься, — шепнула Триксу на ухо Тиана, прервав его философские размышления. — Тебе длинные волосы не очень идут…

— Ладно… — чуть смутившись от такой заботливости, ответил Трикс.

— Жалко, меня с вами не было!

— Почему? — удивился Трикс.

— Ну ты что, и впрямь не понимаешь? Какое зеркало позволит так хорошо увидеть себя со стороны, да еще и в движении, и со всех сторон? Годится или нет прическа, красивая ли походка, загадочен ли взгляд…

Как ни был Трикс увлечен разглядыванием самого себя, но он мысленно отметил, что в словах Тианы есть интересное зерно. Если удастся соорудить какое-то магическое устройство, которое позволит женщинам изучать себя со стороны, то спрос на него будет немаленьким!

Тем временем Хамас разобрался с комедиантами, дал им последние указания и удалился. Труппа господина Майхеля принялась за работу, а праздные зрители начали понемногу расходиться. Поспешили уйти и Трикс с Тианой.

— Понимаешь, — объяснял Трикс, — ни в коем случае нельзя, чтобы я-прежний увидел себя-нынешнего.

— Почему?

— Потому что это будет парадокс.

— Какой?

— Я же не видел себя, когда приехал к Алхазабу вместе с театром. Понимаешь?

Тиана задумалась.

— Не очень. Ты себя не видел… ну и что? Теперь увидишь!

— Но я же помню, что не видел! — торжественно объяснил Трикс.

— А будешь помнить, что видел, но забыл!

— Нет, мне кажется, такого не должно быть, — ответил Трикс, подумав. — Как я могу не помнить то, что было?

— Подумаешь, — фыркнула Тиана. — У регента Хасса это после каждого праздника случается, и ничего!

— Нет, я так не могу! — взмолился Трикс. — А если от этого случится какая-то катастрофа? Получится, что я и видел себя, и не видел… магия — вещь опасная!

— Но здорово все-таки было бы подойти к актерам и предупредить, — задумчиво сказала Тиана. — Они бы тогда не боялись, знали бы, что все будет хорошо…

— Мы сами пока не знаем, хорошо ли будет! — твердо ответил Трикс. — Нет уж, давай, как договорились. Дождемся вечера и…

Тиана еще раз оглянулась на актеров и кивнула:

— Ладно. Если ты так считаешь…

Трикс облегченно вздохнул. У него было смутное чувство, будто он только что спас весь мир.

Кто знает, возможно, так оно и было?

К вечеру сцена была готова, а кочевники собрались смотреть представление. К сцене они шли не с пустыми руками! Давно известно, что когда человек слушает музыку или пение, то ему и в голову не придет что-нибудь жевать — ведь чавканье и стук зубов ужасно мешают слушать. А вот когда человек смотрит — не важно, театральное представление, гладиаторские бои или гонки на верблюдах, ему непременно нужно что-нибудь съедобное. И это вовсе не потому, что внезапно пробуждается аппетит. Просто надо чем-то занять рот, ведь зрелища вызывают сильное желание вопить, орать, обзывать и нахваливать, так недолго и голос сорвать.

Ну а еще остатки еды могут пригодиться, если зрелище не понравится — ими хорошо кидать в артистов или спортсменов. Хорошо еще, когда зрители склонны к вегетарианству и приносят с собой в основном яблоки, помидоры и жареную кукурузу! Кочевники, в силу своего тяжелого быта, предпочитают есть мясо, а мяса без костей не бывает.

Даже Трикс, хотя у него от волнения начисто пропал аппетит, а уж кидать едой в самого себя он точно не собирался, не удержался и купил у торговца пакетик вяленых фиников. Вместе с другими охранниками они сели недалеко от Алхазаба, отделяя того от толпы простых солдат. Не то чтобы Прозрачный Бог боялся своих воинов, но так было принято. Халанбери, несмотря на все его негодование, пришлось сесть вдалеке вместе с солдатами из отряда Шамада. Может быть, Трикс и Тиана сумели бы провести Халанбери с собой, но они дружно решили, что это неразумно. Пусть лучше мальчишка будет подальше от сцены и Прозрачного Бога, кочевникам он явно приглянулся и его никто не обидит.

По мере того как шла пьеса, Трикс все больше и больше нервничал. Успели ли гномы прокопать туннель? Успеет ли он спасти комедиантов? Удастся ли победить Алхазаба? От волнения Триксу то казалось, что пьеса тянется нестерпимо медленно и актеры едва-едва бормочут свои роли, то, наоборот, что все чрезмерно торопятся и вот-вот придется действовать…

А Тиана, сидящая рядом, к его удивлению, искренне увлеклась пьесой! Она хохотала, увидев изображавшего ее Песю, ругалась при виде Гавара и вообще, словно совсем забыла, что сейчас произойдет…

— А ну-ка, парень, покажи этому ходячему мертвецу! — завопил Алхазаб, подбадривая того Трикса, что был на сцене. И Трикс опять ощутил угрызения совести при мысли, что ему придется сражаться с этим в общем-то неплохим человеком.

Спектакль тем временем неумолимо приближался к развязке. Нет, не к той, которая была придумана Майхелем, а к той, что случится на самом деле…

— Из глубин моей мертвой души, истлевшей, но не исчезнувшей, из зловонной мертвечины моего навеки остановившегося сердца, — зловеще заговорил Гавар. — Из самой природы витамантии, ненавидящей все суетное, все теплое и живое, явилось страшное заклятие — еще никогда не звучавшее под небом этого мира…

Шумевшие до тех пор кочевники притихли и, казалось, слегка испугались. Где-то вдалеке печально прокричал верблюд — и Триксу показалось, что это его верблюд…

— Хорошо играет, — негромко сказал Хамас, сидящий перед Триксом, рядом с Алхазабом. — Не слишком ли он хорошо играет, мой господин?

— Само неумолимое время, которое мы, витаманты, так ненавидим, склонилось перед моей непоколебимой волей, — вещал Гавар, старательно отворачиваясь от зрителей. — И… прервался ход времен! Вечный покой опустился на…

Трикс увидел, как Хамас опустил ладонь на рукоять меча.

— Опустился на шатер Прозрачного Бога, волшебника Алхазаба! — рявкнул Гавар.

Словно бы миллионы серебряных колокольчиков печально зазвенели в пустыне. Трикс не стал оборачиваться, но он и так знал, что шатер Алхазаба замерцал колдовским светом.

— Время остановилось! — ликующе воскликнул Гавар, оборачиваясь к кочевникам. — Века и тысячелетия пронесутся мимо — а шатер останется стоять среди песков. Никто не сможет войти в него — и никто не сможет выйти, ибо там нет времени, нет жизни и нет смерти! Отныне и навсегда, пока сама Вселенная не сожмется в булавочную головку и не лопнет от натуги!