Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Что за манера, мадемуазель, возвращаться так поздно? Я не ложился спать, ждал вас, чтобы закрыть дверь… Нет, псину я не пущу в комнату…

— Прошу вас, мсье. Я заплачу двойную цену. Только на одну ночь. Мне пришлось принимать роды у Эвлалии, дочери Жанны Сютра. Моя овчарка не причинит вам вреда.

— Ваша овчарка? Это же собака Жана Бонзона.

— Нет, я доверила ее своему дяде на время, а не отдала насовсем. Я устала. Будьте великодушны, разрешите собаке остаться со мной.

— Хорошо, если вы заплатите двойную цену, — вздохнул мужчина.

Анжелина нашла в себе силы улыбнуться. Она поднялась по лестнице и вошла в комнату, где спали Октавия и Анри. Жерсанда де Беснак предпочла жить отдельно.

— Это ты, малышка? — спросила служанка, всегда чутко спавшая. — Ты совершила чудо?

— Увы, нет! Я обо всем расскажу тебе завтра. Со мной пришел Спаситель. Анри обрадуется, увидев его. Я закрыла дверь на засов. Спокойной ночи, Октавия.

— Отдыхай, детка.

Собака легла на прикроватный коврик. Успокоившись, Анжелина наконец заснула. Теперь она была уверена, что ей ничто не угрожает. Ее ангел-хранитель вернулся.

Анжелина подзабыла, какими величественными бывают горы в первые летние дни. Сидя в двуколке дяди с Анри на коленях, она восторженно любовалась окружавшей их неслышной зеленой симфонией. Разнообразные оттенки зелени заменяли гаммы, а птицы отдавались любовным играм и наполняли своим пением прозрачный воздух этого июньского утра.

Правда, гармонию торжествующей природы немного портила одна фальшивая нота: Жан Бонзон пребывал в плохом настроении.

— Так не поступают, от приглашения не отказываются, — ворчал он. — Ваша мадемуазель Жерсанда корчит из себя невесть кого. Не захотеть подняться к нам и заночевать! Конечно, она боится подхватить блох! Но ты, Анжелина, сделала все, чтобы ее уговорить. Черт возьми! В столь ранний час в Бьере были две ослицы: твоя аристократка и моя старая кляча.

— О, мсье, это невежливо! — запротестовала Октавия, сидевшая на скамейке рядом с Жаном Бонзоном. — Мадемуазель боится, что путь окажется ей не под силу. К тому же у нее разболелась голова. Она предпочла остаться в своей комнате в таверне.

— Ну да! — проворчал Жан Бонзон. — Вы не сможете меня переубедить. Эта спесивая дамочка поступила невежливо по отношению к нам — к Урсуле и ко мне.

— Дядюшка, ты напрасно обижаешься, — вмешалась Анжелина. — Мадемуазель Жерсанда чувствовала себя плохо еще вчера вечером. Что ты хочешь? Она привыкла к размеренной жизни в Сен-Лизье. Она и так сделала невероятное усилие, поехав с нами. Перестань ворчать! Ты пугаешь малыша.

— Что за глупости! Он всю дорогу хохочет, твой крестник.

Анжелине пришлось солгать дядюшке. Утром они долго обсуждали вновь возникшую проблему.

— Что делать? — обеспокоенно спрашивала Анжелина. — Жанна Сютра видела Анри на празднике. Она думает, что он внук Октавии. Мой дядюшка часто встречает Жанну. Мы не можем представить ему моего малыша как племянника Октавии. Что сказать дядюшке?

— Еще одна ложь! — воскликнула служанка.

— Нет, ложь не понадобится. Самый простой выход — это кое о чем умолчать, — заявила Жерсанда де Беснак. — Анжелина, ты скажешь, что стала крестной матерью Анри, ребенка, которого более года назад отдали кормилице из Бьера. Ты имеешь полное право провести со своим крестником два дня. Если потребуется, мы сочиним историю, которая устроит всех.

Женщины пришли к согласию, что так будет лучше, однако у Анжелины остались сомнения. «Если папа и дядюшка Жан, на мое несчастье, заговорят об Анри, возникнет новая проблема, причем серьезная, — раздумывала она под скрип колес двуколки. — И это может произойти очень скоро». Сапожник решил жениться на Жермене Марти в конце июля и собирался пригласить на свадьбу Жана Бонзона с женой.

Анжелина с трудом сдержала тяжелый вздох. Она сожалела о сложившемся положении, которое вынуждало ее лгать многие годы. Но тут Анри радостно закричал, показывая рукой вверх. Большая черная птица с красной головой слетела с ветки.

— Это тетерев, малыш, — сказала Анжелина ребенку. — Смотри, он не очень-то ловко летает.

— Зато он очень вкусный, если его приготовить в кокотнице, — подхватил дядюшка Жан. — А вы, дамы, не слишком-то разговорчивые. Надо бы развязать ваши языки, нам еще долго ехать.

Октавия смущенно рассмеялась. Она получала удовольствие от поездки, но одновременно испытывала животный страх при виде бездонной пропасти справа. Каменистая дорога извивалась между пропастью, поросшей огромными буками, и обрывистым склоном. Октавию завораживал этот лес гигантов. Невозможно было разглядеть основания деревьев, укоренившихся внизу обрыва, а их верхушки возвышались над дорогой, затерявшейся в горах.

— Мне немного страшновато, мсье. Я не решаюсь вступить в беседу.

— О, как вы заблуждаетесь, мадам, — ответил Жан Бонзон. — Начните говорить о дожде или о прекрасной погоде, и страх сразу пройдет. Да и чего бояться? Ослица знает дорогу, ноги у нее крепкие. Нет никакой опасности. Правда, Анжелина?

— Конечно, мы ничем не рискуем, Октавия. Любуйся лучше пейзажем. Я здесь не была года четыре. Осенью лес становится багряным, земля усыпана опавшими листьями цвета моих волос, как говорила мама. Дядюшка, помнишь, в последний раз я приезжала в Ансену с мамой?

— Разумеется, помню. После этого визита я больше не видел Адриену живой. Надо сказать, я не большой охотник ездить в город. А ремесло твоей матери не позволяло ей ездить по гостям. Мы редко виделись, но очень любили друг друга.

Октавия загляделась на профиль Жана Бонзона, грустно качавшего головой. Этот мужчина притягивал ее к себе. Он был высоким, сильным, выглядел моложе своих лет. Как только рано утром он переступил порог таверны, Октавия почувствовала странное возбуждение, смутившее ее. «Боже мой, Анжелина так похожа на него! — думала она. — У них одинаковый тип лица. С такими тонкими, приятными чертами. Правда, у него волосы светлее, чем у нашей малышки, но он тоже рыжий. Прекрасный, суровый горец, вот что приходит мне на ум».

В смятении чувств, Октавия сосредоточила свое внимание на крупе ослицы, который покачивался в такт размеренному шагу. Животное часто шевелило ушами, прогоняя назойливых мух.

— Спаситель исчез, — сообщила Анжелина. — Он был с нами, когда мы покидали деревню, а потом убежал.

— Черт возьми! Собака будет в Ансену раньше нас. Должно быть, она помчалась лесом. Твою овчарку невозможно ни держать взаперти, ни посадить на цепь.

— Вот и хорошо. Когда я уходила от Жанны Сютра, было еще очень темно. Вероятно, люди, веселившиеся около костра святого Иоанна, разошлись по домам. Я слышала за собой какой-то шум, доносившийся, как мне казалось, из всех улочек. К счастью, меня нашел Спаситель. Я сразу же почувствовала себя в безопасности. Но, вероятно, он подрался с другой собакой или прогонял кошку.