Сын менестреля. Грейси Линдсей - Арчибальд Джозеф Кронин

у нее прежде, чем она хотя бы увидела его, ничего для нее не значил. Разумеется, и она ничего не значила для ребенка, для которого уже были созданы новые связи и привязанности. Зачем ей ворошить то, что устоялось и притерлось, зачем рвать целительные ткани, какие время понемногу нарастит вокруг этой раны?

Нет, не станет, тем более теперь, когда она вернула себе любовь Мюррея, а значит, может строить свое будущее на счастливом замужестве. Ничто не должно мешать этому.

Дэниел, она была уверена, скоро устанет от своей погони за дикими гусями и согласится оставить все, как было… или, скорее, как все будет, когда ее надежды осуществятся и придет истинный расцвет ее личности.

Городок почти опустел. Наступило время, когда во дворах никого не было: дети сидели за уроками, а большинство хозяек занимались мытьем посуды и никто, кроме нескольких стариков да бродячей собаки на перекрестке, не выходил за порог. Грейси это было только на руку. Она отдыхала душой, неспешно разглядывая витрины магазинов.

В один из них, книготорговца Патона, она зашла и купила газету «Ливенфорд эдвертайзер». Можно было бы перевести дух и уделить время Элизе Патон, все той же мисс Патон в ее сатиновой блузке с высоким воротником и сетчатой бахромой, которая в былые дни заслужила репутацию «великой читательницы» и знаменитой «рекомендательницы» какого-нибудь романа из своей небольшой, но отборной, пользовавшейся спросом библиотеки. Увы, мисс Патон почему-то была не в настроении беседовать с Грейси. Отвечала она ей вежливо, но быстро ушла из-за прилавка.

«Чего она так смотрела на меня? — подумала озадаченная Грейси, выйдя из магазина. — Ой, да ладно, пусть ее!» С улыбкой выбросила она эти мысли из головы. Элиза, наверное, добралась до середины последнего ужастика и жаждет узнать, а действительно ли тот мужчина с усами — граф.

Все с той же нежностью, таившейся в уголках рта, Грейси свернула на Клайдвью-роуд и, проходя восточными окраинами Ливенфорда, вышла наконец к подножию Дамбрек-Хилла.

Здесь, с широким устьем реки впереди и похожим на парк поместьем Дамбрек позади, она словно бы оказалась в милях и милях от любого признака города. Удовлетворенно вздохнув, Грейси села на низкую стену из камня, которая ограждала мостовую. Это было их привычное место встречи, и Дэвид мог появиться тут в любую минуту. Она глянула на часы. Наверное, она пришла слишком рано. Впрочем, она была не против и подождать.

Свое настроение особенного и восхитительного счастья Грейси в рассеянии воспринимала как физическое наслаждение в самом средоточии своего существа. Наконец-то все пошло так, как ей хотелось.

Мечтательно заглядывала она в будущее, строя планы на дом, который создаст, на то, как поможет Дэвиду избрать карьеру куда лучше той, какой он смог бы добиться с Изабель Уолди. Ради него она создаст круг людей, которые помогут ей устроить Дэвида на должность судьи по королевскому назначению и, наконец, членом парламента.

Грейси сняла шляпку, подставив солнцу непокрытую голову. Даже при этом свете ее кожа была так прекрасна, что яркость вечера лишь подчеркивала ее красоту. Цвет ее лица, уже потеплевший, высвечивало заходящее солнце, и это по-особому красило ее внешность, подчеркивало индивидуальность ее стиля. К примеру, коричневый шарфик, повязанный на шее, придавал ей пикантность, странное изысканное очарование, несравненно более высокое, чем можно было бы ожидать от простой полоски ткани.

И главное — какой же веяло от нее свежестью! Глядя на нее, присевшую на старую стену, легко было представить себе, что эта молодая женщина могла бы пройти миль двадцать по пыльным дорогам в самый солнцепек и ничуть не утратить так и веявшей от нее прохлады хвойного перелеска, щеголеватой чистоты, а оставаться до самого конца пути все такой же опрятной и улыбчивой, полной таинственной и неизбывной жизненной силы.

Однако Дэвид меж тем опаздывал, возможно, у него возникли трудности с уходом, и Грейс машинально принялась просматривать газету, которую, собственно, и купила затем, чтобы скоротать время. Как и мисс Патон, газета изменилась мало: та же реклама, те же объявления, тот же звучный и величавый тон сообщений: «Интерес в городе вновь пробуждает предстоящая Выставка цветов…»

Грейси вновь глянула на часы. Святители небесные! Дэвид опаздывал… уже на полчаса! И по-прежнему не видно было его темной спешащей фигуры на длинном белом полотне дороги. Легонькое облачко растерянности пронеслось в сознании Грейси.

Она перевернула газету, пытаясь отыскать хоть какую-то интересную для себя новость. И тут — как-то вдруг, сразу — взгляд выхватил абзац текста. Это был небольшой абзац, хотя он и занимал должное место в начале колонки местных сплетен, которая существовала с незапамятных времен под рубрикой «Заметки между прочим», но все же, казалось, соскочил с газетной полосы, чтобы нанести ей злобный, страшно жестокий удар. Текст содержал намек на то, что Дэвиду Мюррею и Изабель Уолди предстоит сочетаться браком в приходской церкви в первый день сентября.

Грейси вперилась взглядом в текст, все тело ее вдруг онемело, словно она забыла, как надо дышать. Ее взгляд быстро взлетал на пустынную дорогу, потом так же быстро падал.

Она принялась, сама не понимая, что делает, складывать газету в небольшой плотный квадрат. Когда бумага перестала складываться, Грейси как-то по-глупому скомкала ее в ладонях. Еще миг — и в сознание занозой вонзилась мысль. Грейси поспешно встала, охваченная стыдом оттого, что ее могут застать тут в ожидании, в терпеливом ожидании мужчины, которому появиться не суждено никогда. И она, низко склонив голову, пустилась прочь, обратно туда, откуда пришла.

Когда она вошла в город, то чем ближе подходила к перекрестку, тем больше попадалось ей на улицах людей, и многие из них оборачивались ей вслед. Но Грейси не замечала их взглядов. Ее разум кружился вихрем, вихрем мглы сомнения и боли. Да-да, ошибка. В газете напечатали про какой-то глупый слушок, вот и все. Это неправда. Дэви попросту не смог бы сделать ничего подобного: он — ее, он всегда был ее. Она подняла голову, дыхание участилось. Невольно Грейси ускорила шаг. Четыре минуты спустя она пересекла Черч-Уайнд и вбежала через боковой вход в контору Мюррея.

— Дэви! — выкрикнула она. — Мне пришлось прийти и найти тебя.

При виде ее Дэвид, сидевший, положив локти на стол, перед фотографией в красивой серебряной рамке, смешался. Он переменился в лице, его взгляд метнулся на газету, которую Грейси все еще сжимала в руке. С минуту оба молчали, потом Мюррей, сердясь на собственную слабость, сделал попытку взять себя в руки:

— Грейси, тебе не следовало приходить сюда. Я занят.

Под