Правила боя. Исток - Анна Московкина

Орник сделает то, что скажет ему Ильма, а вот что в голове у старой ведьмы, Редрину и помыслить было страшно.

Оставался брат. Брат, он знал совершенно точно, был до тошноты принципиальным и делал только так, как считал правильным. Оставалось догадаться, что этот сумасшедший считал правильным…

Ему было лет пятнадцать, когда он впервые напился. Напился так, что мало помнил о прошедшей ночи. Редрин, постанывая, сполз с кровати, оглядел в зеркале свою разбитую физиономию. Как такое вышло, он совершенно позабыл. Помог вспомнить Майорин. Брат привел с собой придворного чародея, и тот лишь одним пассом освежил память Филина.

— Видишь, Ред, — ухмыляясь, сообщил ему брат, — как порой случается. Теперь ты знаешь!

— Ах, ты гад! — завопил Филин, кидаясь на брата с кулаками.

— Нет. Это ты гад, Ред, нечего было лезть на ту девчонку, которая пищала и вырывалась.

— Ну, Май! Вот… — Слов у Редрина не хватило, и он пнул брата под коленку, тот сжал зубы и удержался от вопля.

— Ты должен это помнить, Ред, но кроме этого… помни, что после того, как я дал тебе в зубы, она сама же мне предложила то, чего ты от нее добивался!

Конечно, он изменился за столько-то лет. Но тот день Редрин действительно запомнил. Запомнил и уяснил, что Майорин преследует исключительно собственные цели. Кроме того, Редрин знал, что с его братом ложилась почти каждая дворцовая девчонка, и не нужно было бить морду кому-либо, чтобы их завоевать. Он дал урок брату. И хоть архимаг быстро свел жуткие синяки и приладил на место выбитый зуб, все равно Редрин помнил до сих пор. Как и хотел Майорин.

Чего добивается он в этот раз? Защищает кого-то? Или разыгрывает сложную партию? И ради чего? Кого?

Еще одна мышка донесла о самом страшном секрете, который так упрямо скрывал от него Мадера…

Чуть больше месяца назад девица, с которой жил его брат, таинственным образом исчезла. И именно после этого началась бурная возня в Долине Источников. Кто она, эта девица?

Филин тихонечко застонал и распечатал конверт, доставленный на закате гонцом. Гонец был взмыленный и несчастный, и Редрин отправил его спать, разрешив подождать с устным посланием до утра.

Писал Базилевс, отец Рианы, князь Сауринии. Текст был скрыт простеньким заклинанием, которое мог наложить и раскрыть даже человек, не обладающий магическим даром. Условие было лишь одно. Редрин приложил к углу указательный палец правой руки, по пергаменту поползли змейки витиеватого почерка князя. Базилевс писал красиво, с юмором и природным даром к словоблудию. Вот только содержание подкачало. Баронства, с которыми не так давно подписали мирные договоры, неожиданно передумали соблюдать условия и начали собирать армии. Не все, конечно, но Базилевс настоятельно просил помощи и поддержки, напоминая, что в грядущем Сауриния ему — Филину — и достанется, ибо других наследников у князя, помимо дочери, нет. Государь ругался ничем не хуже собственного брата, а может и лучше, ведь поводов у него было больше.

Последние слова были лишними, и Хорхе пожалел о них сразу, как только их произнес. Он думал, Майорин не ответит, сочтет оскорблением на них отвечать, но ошибся.

Колдун ответил:

— Стоит ли рисковать шкурой ради призрачной возможности пресечь войну? Или вернее будет сказать, стоит ли рисковать шкурой тех, кого ждут дома любящие родственники? Верно, меня никто не ждет. Тут ты попал, Хорхе, не в бровь, а в глаз попал. Меня никто не ждет, единственный человек, для которого я хоть что-то значил, пропал без вести. И мы даже не знаем, жива ли она. Есть еще кое-кто, но и этот человек сможет пережить мою кончину, не меняя привычного уклада жизни. Ты, безусловно, прав. Тебе нужно вернуться домой живым — у тебя жена, сын и теща. У Филиппа мать и отец, у Велора целый орден, который без него если не развалится, то пошатнется. Ты совершенно прав. Вот только, помимо ордена, у нашего эльфа есть воспитанница, и она сейчас в замке, в том самом, куда тебе так неохота идти. Кроме того, химеры за седмицу доберутся до Инессы, где очень быстро расправятся с твоим сыном и с твоей женой. Кстати, есть основания полагать, что именно в этом замке мы узнаем хоть что-то об Айрин, которая должна быть небезразлична Филиппу, ведь он ее брат. Я надеюсь, она не отбирала у тебя медовые пряники в детстве, и ты не жаждешь ей за это отомстить? — ехидно уточнил колдун, глядя на молодого чародея. — Что до подмоги, которой надо дождаться… Если они подойдут, то нам повезет. А если нет? Мы просидим здесь, морозя зады, в ожидании пока кто-то все сделает за нас? Что ж… Сидите, я вам мешать не стану.

Майорин был в ярости. Самообладания хватало ровно настолько, чтобы не сорваться в крик. Но спокойный тон выдавал едва ли меньше. Ноздри часто раздувались, губы, стоило прикрыть рот, сжимались в нитку, а глаза превратились в щелки, с пляшущими внутри белыми огоньками. Белое пламя оказалось ледяным, но обжигало сильнее раскаленного.

Хорхе жалел о произнесенных словах. Лучше бы он молчал.

— И что ты намерен делать? Осадить замок? Мы вчетвером сядем по сторонам света, а Солена пустим с белым флагом парламентера и предложением сдаться? — спросил эльф.

Ироничные слова Велора показались компании последней каплей. Солен, Хорхе и Филипп нервно переглянулись, понимая, что колдун точно сейчас взорвется и пошлет их к бесовой матери, так сладко коротающей ночи с лешевым дедушкой, любящим устраивать винопития с личным виночерпием тинника болотного, сына кикиморы и падшего рыцаря, рожденного самкой собаки в новолуние под Велоровым боком.

Велор знал колдуна куда лучше.

— Нет. У меня другой план, — ответил колдун. — И парламентером буду я, только можно без белого флага? Совсем неохота тащиться в цитадельский змеиный клубок с чьими-то портами наперевес. Еще сочтут за оскорбление и начнут войну раньше времени. Да какую позорную.

— Война драных портов, — пробормотал Солен себе под нос.

Услышали все.

— Грязных драных портов, — добавил колдун.

— С чего бы? — тут же напыжился эльф. — Мои порты чистые!

— Правда? — Майорин фыркнул настолько красноречиво, что даже у Хорхе, мучившегося совестью, возникло нездоровое, но острое желание проверить. — И ты готов ими пожертвовать?

На рассвете Борец перекинулся полностью, позволив спутникам рассмотреть свою вторую ипостась. Нежад восхищенно прицокнул языком и потянулся погладить серебристую, с черной остью шкуру, но вовремя отдернул руку — клацнули аршинные клыки. Рысь подошла и села рядом со зверем и нежно потерлась башкой с кисточками о его плечо.

Больше всего он напоминал Нежаду волка.

— Хватит на меня пялиться! — рыкнул измененный голос. — Мне не по себе, когда меня так рассматривают мужики, а когда мне не по себе — у меня страсть как настроение портится.

— Я думал, ты котик, а ты песик… — нахально фыркнул Пересмешник. — Поймал бы себе волчицу…