Неучтённый фактор - Олег Георгиевич Маркеев

есть — мне с тобой. Нюх у тебя есть! Это уже полдела. Осталось только характер проявить.

Татищев сделал соответствующее лицо.

— На счёт характера не сомневайся. Ты продолжай, не тяни душу.

— Видел, кто с тобой на трибуне сидел?

Филатов кивнул на двери спортзала.

— Вся твоя камарилья, — подумав, ответил Татищев. — Только зампреда ГСБ не хватает.

— Умница! Наблюдательный ты наш… А зачем мы в такой приятной кампании собрались? В таком глухом и тихом месте?

— Очередную подлость замышляете. Что вы ещё можете? Кого схарчить решили?

— Быстро соображаешь. Завтра сюда слетится всё вороньё Старостина. Будет большой сходняк. Отпоют Карнаухова и потребуют от Первого прекратить «Особый период». Себя, естественно, объявят спасителями Отечества. Думаю, сломают они Первого. Не сразу, но сломают. Как ни крути, а кроме Старостина социальной базы никто ему не обеспечит. Он в кулаке держит и патриотическое быдло, и чиновников, которым пофиг кому служить.

— И ты решил…? — У Татищева внутри всё похолодело.

«Совсем мозги пропили, на Старосту руку решились поднять!»

— Во-первых, я не решаю. Я выполняю приказы. Решать тебе. Или действуем в связке, или найду других.

— Первый уже отдал приказ?

— Не первый год работаешь! Кто такие приказы отдаёт? Скажем так, нам не мешают проявить инициативу.

— А потом?

— Потом доложим. Сам знаешь, не доложить нельзя, весь вопрос — как доложить. Основное пожелание — брать по грязным статьям. Коррупция, девочки-мальчики, казнокрадство и прочее. Улавливаешь?

— А материалы? На фуфло их не взять.

— Компрой я тебя завалю. Чего-чего, а дерьма у меня на каждого по цистерне. И всё с полной доказательной базой. Только штампуй обвинительные заключения. Например, Карнаухов торговал наркотой в государственных масштабах.

— Ну Карнаухову уже УКа пофигу. Он перед Всевышним сейчас отчитывается.

— Зато Артемьев жив-здоров.

Татищев поднял подбородок и устремил взгляд в серый бетонный потолок. С минуту он разглядывал армированные балки.

— Почему бы тебе не проинформировать Первого? Он тебе не откажет в удовольствии лично свинтить Артемьева, — произнёс он, опустив взгляд.

Филатов поиграл желваками на скулах.

— Проинформирую. Обязательно проинформирую. Что наш генеральный прокурор решил с мальчиков перейти на девочек. Не заладилось у него с мальчиками. Отлюбил одного сладкого такого, мускулистого и злого на это самое дело. А мальчик пошёл в ванную подмываться и не вернулся. Вены зачем-то себе порезал. Только утром и выяснилось. Остыть успел. Трудно было паковать в пакет и на свалку вывозить.

Он вбивал фразы, как гвозди, внимательно следя за реакцией Татищева. Сначала глаза Татищева сделались скользкими, блуждающими, потом замерли и остекленели.

— У меня и эта компра с полной доказательной базой, — дожал Филатов. — По два свидетеля на каждый эпизод. Хоть завтра в суде выступят.

Филатов чутко дёрнул ноздрями. Сейчас от Татищева смердело страхом. Запах был настолько пронзительный и вязкий, что Филатов сразу понял, почему от него сатанеют собаки.

— Чего ты хочешь? — почти простонал Татищев.

Филатов, поборов брезгливость, дружески похлопал его по плечу.

— Ну что ты так взбледнул? Всё путём! Сейчас в сауну пойдём, девок из группы поддержки пялить. По пиву пройдёмся. За одно наши дела перетрём. Ты же с нами за одно, так?

Татищев кивнул.

— Ну! А ты стеснялся.

Филатов из нагрудного кармана достал листок, сунул в руку Татищеву.

— Здесь десять фамилий самых-самых Старостинских жуков. Арестовывать будем по прибытию в Москву, прямо у самолёта. Ты мне выпишешь постановления на арест. Для начала десять штук. Вру, с Артемьевым будет одиннадцать.

Татищев бегло просмотрел список.

— Здесь те, кого мы свинтим в первую очередь. Второй список задействуем на следующий день. Пусть все думают, что кто-то уже раскололся. Большинство наделает в штаны и будет сидеть тихо, дрожать за свою шкуру. Не удивлюсь, если побегут с повинной.

— Фигуры! — Татищев ещё раз, уже медленнее прошёлся взглядом по списку. — А не боишься, Коля?

— Я отношусь к тем счастливчикам, что боятся после. А ты не ссы в компот! Что побледнел-то?

— А материалы на них готовы?

— Само собой. Прямо в сауну тебе принесут.

Татищев тяжело вздохнул.

— Зачем тебе это надо?

Филатов опять притянул его за пуговицу кителя.

— Затем, бля, что я жить хочу. Долго и смачно. И не хочу, чтобы мною подтёрли дерьмо «Особого периода» и выкинули в толчок, спустив для верности воду. Ясно? — Он ослабил хватку. — А чистенькими, пушистыми и ласковыми мы сами сможем быть, так же? Даже патриоты из нас выдут не хуже, чем из Старостина. Почему это мы должны уйти, а он остаться?

Филатов развернулся и пошёл по коридорчику к дверям спортзала. Шёл, не оглядываясь. Был полностью уверен, Татищев семенит следом.

Глава 16

Фараон

Старостин взял ещё одну сигарету из лежащей на столе пачки Александра, поймал его взгляд и спросил:

— Не жалко?

— Нет, только курите вы много, Иван Иванович.

— Копчёное мясо дольше хранится, — отмахнулся Старостин.

Встал из-за стола.

Специально заказал, чтобы зал для совещаний в «берлоге» делали круглым. Очень удобно нарезать круги, вышагивая мысль, и держать всех в поле зрения.

Форму стен повторял стол, массивный, со столешницей из полированного дуба. Старостин послал дизайнера куда подальше с его идейкой применить модный кремлёвский стиль — стол с клумбой посредине.

«Нафиг мне этот «бублик» позолочённый? Фикция одна. Как за таким работать можно? Ни документов по нему передать, ни промежность незаметно почесать. За «бубликом» пусть в телевизоре красуются. А мне рабочий стол нужен! Короче, строгай верстак для документов на двенадцать персон», — распорядился Старостин.

Вторым требованием было — «ничего лишнего». В результате в зале не осталось ничего, кроме десяти кресел вокруг стола. Фальш-потолки, служившие источником света, сняли, чтобы не соблазнять желающих понатыкать в них подслушивающие и взрывающиеся предметы. Обнажившиеся конструкции бетонных плит бункера Старостина не смутили. Приказал выбелить. Свет в помещение давали угловые напольные