Приручение. 10 биологических видов, изменивших мир - Элис Робертс

И действительно, в рядах Зеленого движения, по-видимому, намечается переход от полного неприятия генетической модификации к рассмотрению возможности использования технологии как полезного и «экологичного» инструмента. Так, Тони Джунипер, специалист по охране окружающей среды и бывший директор «Друзей Земли», публично признал потенциал генетической модификации. В марте 2017 года в эфире программы «Today»[63] на канале BBC Radio 4 он осторожно высказался в поддержку данной технологии, упомянув потенциал метода редактирования генов для «ускорения процесса селективного разведения», способствующего распространению полезных аллелей генов внутри вида. Но Джунипер не отвергал вероятность и потенциальную пользу создания трансгенных организмов путем межвидовых «пересадок» генов. «Можно извлекать гены у диких родственников культурных растений, – рассказал Джунипер, – и… переносить в культурные сорта, используя их более продуктивно… для разрешения различных проблем, вызванных изменением климата, разрушением почвы и недостатком влаги». Некоторые даже стали говорить об «органических ГМО». Это будет невероятный поворот судьбы, если именно генетическая модификация станет частью новой, поистине Зеленой революции.

Однако этические соображения, связанные с генетической модификацией, не ограничиваются одними лишь потенциальными биологическими проблемами. Остаются вопросы: кто применяет данную технологию и кто получает от этого прибыль? Также присутствуют определенные опасения относительно потери продовольственной независимости и навязывания новой технологии тем, кто в ней не заинтересован или не нуждается. С одной стороны, устойчивый к насекомым-вредителям Bt-баклажан и обогащенный витаминами «золотой рис» могут стать настоящей подмогой бедным мелким фермерам. Если препятствовать их доступу к новым возможностям – особенно без учета мнения самих фермеров и их сообществ, – то это просто приведет к сохранению статус-кво: богатые страны Северного полушария будут по-прежнему единственными, кто получит выгоду от применения новых технологий. В таком случае более справедливо дать бедным фермерам возможность самим сделать выбор, лишь ознакомив их со всеми за и против.

Генетики из Рослинского института – исследовательская работа которых связана с редактированием генов кур – не заинтересованы в том, чтобы убеждать кого-то принять новую технологию, но им хочется, чтобы общественность была хорошо проинформирована и могла самостоятельно принимать ответственные решения. Эти люди совсем не стремятся представить генетическую модификацию как панацею от всех проблем, они не делают из новой технологии культа. Мне кажется, именно в этом и состоит важное отличие университетской науки и технологии, по сравнению с исследованиями, спонсируемыми частными компаниями. В университетах нет места корыстным интересам. Здесь большая часть ученых посвящают себя науке, поскольку считают, что их работа идет на пользу человечеству; они всегда самокритичны, скромны и не склонны к преувеличению своих достоинств, даже когда спонсоры открыто предлагают им это делать. Я уверена, что такая ситуация невероятно раздражает всех руководителей высших учебных заведений, которые обладают предпринимательским складом ума и более заинтересованы в получении прибыли, но именно такое отношение к науке нам необходимо. Финансируемые государством ученые не должны стремиться к увеличению доходов. Они должны иметь возможность следовать свободно за своим любопытством и исследовать возможности, способные принести пользу всему человечеству.

Ни один из генетиков, с которыми мне довелось пообщаться, не пытался убедить меня, что генетическая модификация – универсальное решение всех проблем, тем не менее они видят в этой технологии потенциал для полезного применения и готовы работать вместе с фермерами из развивающихся стран, чтобы вместе открыть этот потенциал. Майк Макгру из Рослинского института с энтузиазмом рассказывал о возможности применения редактирования генов для сохранения видов, но он так же взволнованно отзывался об одном из своих проектов в Африке, спонсируемом Фондом Билла и Мелинды Гейтс и направленном на улучшение поголовья кур в сложных условиях среды. Майк также выразил свое убеждение в том, что технология генетической модификации не должна разрабатываться в тайне, напротив, при таких исследованиях необходимо активно взаимодействовать с обществом. Он поведал мне еще об одном своем проекте: попытке сделать молочных коров устойчивыми к паразитическому заболеванию трипаносомозу, распространенному в Африке, посредством пересаживания корове гена другого животного. «Нужно заранее объяснять людям, что мы собираемся делать, чтобы понять, согласны ли они… нельзя просто навязывать собственные ценности другим культурам».

Самая большая проблема, связанная с новой технологией, – это продовольственная независимость. Ведь сельское хозяйство – это не просто производство продуктов питания, но также источник власти и доходов, и все они сконцентрированы на севере. Существует риск, что новые генно-модифицированные сорта – при всей их урожайности, крепости и устойчивости к заболеваниям – только укрепят то неравенство, что уже существует в мировой продовольственной системе, а мелкие фермеры снова останутся у разбитого корыта. Первое поколение генно-модифицированных культур, например соя Roundup Ready, устойчивая к воздействию гербицида «Раундап», не представляло значительного интереса для бедных стран, однако второе поколение, в отсутствие должного контроля, может отобрать у небогатых фермеров всего мира власть и возможность принимать решения.

Традиционно – по крайней мере, в соответствии с традициями последних нескольких сотен лет – фермеры считались конечными пользователями знаний, а не их создателями. Совсем не так было в начале неолита, да и сегодня в реальности, на поле ситуация совсем иная, будь то рисовые террасы Луншэна или сады и луга Англии. Фермеры не перестают быть изобретателями, они постоянно пробуют новые возможности на практике, и именно они лучше, чем кто бы то ни было, знают свою землю. Исследовательские проекты с участием фермеров с самого начала приносят доход, и фермеры, в свою очередь, гораздо больше заинтересованы в применении тех инноваций, в разработке которых они сами принимали участие. Специалисты по развитию предполагают, что сама система требует коренного пересмотра: инициатива должна поступать с низов и поддерживаться на государственном и международном уровнях, а не навязываться сверху политиками, торговыми соглашениями и правилами, как это делается сейчас.

Подводя итог, мы имеем дело с очень сложной, запутанной, неоднозначной проблемой. Человечество должно придумать способ производить достаточное количество еды там, где это необходимо, адаптируясь к изменению климата и стараясь не ухудшить ситуацию, при этом не забывая о сохранении экосистем и улучшении условий жизни бедных фермеров. Какие бы решения мы ни выбрали, необходимо искать комплексный подход к ситуации. Нам нужна интегрированная, всеобъемлющая стратегия, позволяющая тщательно просчитывать доходы и расходы как на местном, так и на глобальном уровне. Если мы хотим научиться принимать разумные решения ради себя, ради тех, кого мы приручили, и ради диких видов, то нам придется отказаться от противопоставлений и догм. Нельзя рассматривать данный вопрос однобоко: ЛИБО промышленное интенсивное сельское хозяйство, ЛИБО экологически безопасное мелкое производство; ЛИБО использование агрохимикатов, ЛИБО органическое земледелие; ЛИБО создание новых, генетически модифицированных сортов и пород, ЛИБО сохранение существующих. И в каждом случае решение будет свое.