Спящая в огне - Карина де Сантис

— Отпусти Андерса, не то я прижгу твою рану. Для начала, — тихо произнесла она, плотно сжимая челюсти, наблюдая, как дикое пламя ярости жадно пытается дотянуться до бледной кожи, желая вкусить ее.

— Ты так добра, — он усмехнулся, не поворачивая головы. Люди, ставшие невольными свидетелями нападения на их нового короля, во все глаза смотрели на то, что происходило на постаменте. Часть — с восхищением. Иные — со злостью. Но никто из них не смел ничего предпринять. Даже доблестные стражники русала оставались на своих местах, будто не хотели даже шевелиться без приказа своего господина.

Андерс был готов пойти на риск ради Этны. Был готов помочь ей свергнуть Кая, возомнившего себя невесть кем. Спасибо Гёдземе, что Гвиневра и правда была на Юге, участвующая в бунтах и намеренная вести сражения за его подругу. Вместе с ней он и смог придумать этот странный план. Надеяться на удачу и успех не приходилось. Нужно было просто брать и действовать, веря в то, что все получится.

Один раз воитель уже стал свидетелем демонстрации силы русала. Тогда, на первом испытании, ему не очень понравилось то, что он видел и то, что его разум оказался под контролем Кая и Алексис. Вполне хватало того, что он и без этого потерял частичку себя, закалив сердце металлом. Поэтому сейчас, ощутив во второй раз то, как контроль исчезает из разума, а сам он падает в неведение, Андерс возненавидел Изгнанника еще больше, чем прежде. Хотя, куда больше?

Он думал, что этим все и кончится. Думал, что, повиновавшись чужой воли и пронзив себя мечом, его оставят в покое. А потом в голове взорвался шквал оглущающей и сокрушительной боли, застарвляющей орать. Воитель прокручивал меч в своей ране, содрагаясь всем телом от ярких и острых ощущений. Давно позабытых и стертых из сердца испытанием боли. В легких не хватало воздуха, голос срывался на хрип, а он все продолжал терзать свое тело оружием, предназначенным отнюдь не для этого представления. Это было ужасно больно. Он невольно опустил голову, видя, насколько большой и некрасивой была сотворенная им рана. Крови из нее вытекло с лихвой, хватило бы, чтобы набрать пару графинов. А как же ужасно все это ощущалось… Последний раз боль от меча он испытывал еще до того, как сердце было закалено умелой рукой кузнеца. Но теперь… Это все ослепляло. Если бы не обилие этого всепоглощающего и раздирающего чувства, Андерс стал бы молиться. Но в голове было болото из кровавой пелены и ненавистного желания причинить себе боль.

Голос Этны, приказывающей Каю прекратить, был похож на благословение. В своем праведном полыхающем огне она была похожа на возмездие, ищущее, на чью бы голову обрушиться. Она выглядела до ужаса прекрасной и опасной.

В какой-то миг разум опустел так стремительно, как и заполнился этой ошеломляющей и ослепляющей болью. Руки твердо и уверенно вынули меч из тела. Андерс понимал, что все кончилось. Что вся боль, которая казалась правдивой, исчезла вместе с иллюзией, терзавшей разум. Но он все равно упал на колени, с громкими хрипами дыша, прикасаясь ладонями к развороченной ране. С таким долго не живут. Обычно, не живут. Но здесь, на покинутом Смертью континенте, у воителя был шанс на спасение и помощь.

— Не стоит пугать подданных, Кай. Не в день нашей коронации, — голос Этны, донесшийся до сознания Андерса, был полон обманчивой нежности. Он видел, как огонь, будто когти, исчез внутри нее. Спящая перестала светиться, пожар исчез с ее ладоней и из глаз. Но, он был уверен, в случае чего, она проявит свою ярость без раздумий. — Позовите целителя!

Толпа пришла в движение, кто-то из стражников сорвался с места, но их помощь уже не требовалась. На постаменте появилась Гвиневра, ведущая за собой придворного целителя. Воительница опустилась рядом с ним на колени, качая головой и рявкая на целителя, чтобы поторапливался. Мужчина преклонных лет начал торопливо останавливать кровь.

— Ты как? — ее синие глаза были безмятежны, как небо в горах. Однако, он знал, как она волнуется. Воители учились читать пропавшие эмоции друг друга буквально по сказанным словам.

— Это было неприятно, — честно ответил Андерс, ощущая, как крепко Гвиневра сжала его плечо своими пальцами. Она была ниже его ростом и меньше по телосложению, но Гёдзема не обделила свою дочь нужной силой и отвагой, достойной воительницы. — Давно я не ощущал… боли.

— Милостивая Мать, прости меня, Андерс, — Этна, подошедшая к ним, выглядела взволновано и напуганно. Кажется, коронацию решили завершить. Народ с площади медленно расходился, а вот русал с ненавистью смотрел в их сторону. С приколотой к плечу рукой он выглядел весьма комично. — Гвиневра, спасибо, что привела целителя.

— Я в порядке, — отозвался воитель, с помощью девушек поднимаясь на ноги, опасаясь еще раз столкнуться с ужасающей болью, но больше это ощущение не появлялось. Его сердце было вновь несокрушимо, а разум — тверд.

— Все вы так говорите, — Этна покачала головой, нехотя передавая воителя в руки Гвиневры и целителя, позволяя тем увести его в замок. Самой же Этне теперь предстояло разобраться с Каем, который вряд ли будет доволен такой выходкой. Пусть Гёдзема не оставит ее на этом трудном пути.

Кай в очередной раз показал свою силу. Но теперь Этна чувствовала, что победа близка. Андерс был прав в одном — Изгнанника нужно было начать истязать, чтобы он взмолился о смерти. Чтобы позвал ту, что однажды прогнал. Чтобы она услышала его зов и явилась на него. Вот только пытать при народе русала не стоило. Во-первых, как они все успели убедиться — идея была провальной, а во-вторых, народ был напуган тем, что увидел. Конечно, оба их правителя явили свои чудовищные лица и разрушительную силу. Она понимала их ужас. Она бы сама была в ужасе на их месте.

— Так что это было? — нарушил тишину Кай. Они сидели в его просторных покоях. Целитель обрабатывал раны русала. За все это время тот разве что пару раз поморщился, да зашипел, когда стрелу вынимали из ладони. Такая выдержка поражала.

— Ты о чем? — Спящая постаралась придать голосу беспечности, сидя напротив Изгнанника в кресле, молча наблюдая за тем, как целитель оказывает помощь. Она бы и сама хотела сделать это. Привычные действия помогли бы отвлечься, но Кай запретил ей марать руки. Не пристало королеве врачевать раны.

— О том, что ты угрожала мне на глазах у всех, — терпеливо проговорил Изгнанник, не сводя с нее пристальных древних глаз.

— Я не угрожала. Я лишь не хотела, чтобы ты пугал наших подданных. И я показала, что мы можем быть милосердными. Народу ни к чему кровавые правители, — отозвалась Этна, пожимая плечами. Больше ее не пугал этот взгляд. Не после того, как она возненавидела его всем своим естеством, сумев из ярости призвать свой огонь, даже не прикасаясь ни к чему. Чувство страха исчезло после того, как Кай причинил боль Андерсу. Больше Спящая не смела его бояться. Пора было взять в руки меч и пойти в бой.

— Или же хотела помочь старому другу.

— Одно другому не мешает.

Целитель удалился через пару минут. Кай остался сидеть в кресле. На нем были лишь его штаны и высокие начищенные сапоги. От камзола и рубашки пришлось избавиться, когда нужно было обработать рану на плече. Тело, сотканное умелой рукой природы, до сих пор вызывало восхищение. Этна встала со своего места, приближаясь к русалу, присаживаясь на подлокотник кресла и мягко ероша его светлые волосы. В ее голове зародилась одна идея и, если сейчас нежная уловка после сегодняшней коронации сработает, то вечер обещает быть очень интересным.