Обратный отсчет: Равнина - Токацин

изогнутым хвостом образовывало длинную дугу. Внутри неё в свете пары жаровен копошились Джагулы. Поверх тонкого слоя снега были растянуты накидки и подстилки. Кочевники, раздевшиеся почти догола, лупили их колотушками, переворачивали и снова кидали на снег. Гедимин слышал, как они шумно дышат; над долиной от их дыхания стоял пар.

— Стирка? — недоверчиво переспросил сармат. — И что, помогает? Становится чище?

Вепуат пожал плечами.

— До некоторой степени. Вместе с прожаркой.

Гедимин оглянулся на душевую. Из вентиляционного окна доносился гул стирального агрегата.

— Ну, если до сих пор не вымерли…

…Рёв над холмом на секунду заглушил грохот «камнедробилок». Гедимин обернулся — и увидел в небе длинный инверсионный след. Потом на окраине громыхнуло, и, не успело стихнуть эхо первого взрыва, прогремел ещё один. «Двойной,» — подумал Гедимин, глядя, как защитное поле идёт волнами, почти растворяясь, и вновь уплотняется. На окраине вспыхнул яркий белый свет. Сармат пересчитал его источники и еле слышно хмыкнул. «Двое стражей. Один улетит с нами. Останется один. М-да, защита — надежнее некуда.»

…Из семи слоёв брони сармат оставил на себе три — и они казались ему лёгкими, как фольга, и такими же хрупкими. Вепуат гладил безжизненные крылья и угрюмо щурился — ему тоже было не по себе.

— Эта штука могла бы тут остаться, — вполголоса сказал Гедимин, тронув оперение. — Хватило бы веса на лишний слой обшивки. Защиты от перьев всё равно никакой.

Вепуат недовольно покосился на него и плотнее завернулся в оперение.

На окраине горели термочаши, собранные со всей округи. Кейланны, подставив под их свет развёрнутые крылья, отогревались после полёта. Над ними, опираясь на посох, стоял Руниен. Хассинельг, тоже с посохом наперевес, держался чуть поодаль; Гедимин видел выпавшие из-под его рукава искристые бусы.

— Плохо, что мы должны говорить за других, — сказал Айзек. Он пришёл сюда первым, обогнав даже Гварзу — и задолго до Гедимина и Вепуата. С чего начался разговор, ремонтник не слышал, но, пока он пришёл, все успели помрачнеть. Хассинельг разглядывал гравий под сапогами и вычерчивал что-то наконечником посоха.

— Лучше бы всем говорить за себя. Кто-то из их вождей может…

— Не может, — отозвался Руниен. — Джагулы в Сердце уже были. Больше их там не надо.

Ближайший Кейланн шевельнул хвостом.

— О Джагулах уговора не было, — услышал Гедимин его недовольное ворчание. — Если всё по тринадцать раз будет меняться…

Айзек тяжело вздохнул.

— Что ж, отправляемся. Гедимин, ты облегчил броню?

— Почему Вепуата не спросил? — ремонтник тронул опустевшее плечо и недовольно встряхнулся. Он бы не удивился, если бы броня задребезжала — пластины, не подпираемые со всех сторон ещё несколькими слоями, болтались как попало. Сфалт остался лежать в бараке — в комнате Вепуата, на его матрасе, рядом с местом зимовки «трилобитов». Реактор Гедимин заглушил, но всё равно ему было не по себе. Издалека, от ворот горячего цеха, за пришельцами наблюдал угрюмый патруль. По особому случаю его удвоили, но филкам, даже собравшимся вчетвером, было неспокойно. За ними над крышей цеха поднимались четыре дымовых столба — уже с утра печи загрузили чёрнопесочной рудой.

— Есть кому нас там встретить? — спросил Айзек, помогая Вепуату улечься в седло. Хассинельг, воткнув посох в гравий, в его свете затягивал ремешки и закутывал крылья в стёганый войлок. Гедимин криво ухмылялся, глядя на такую заботу. «Будто скафандр способен замёрзнуть…»

— Мы вас обгоним, — отозвался Руниен. — Встретимся в гнёздах. Хассинельг всё-таки быстрее лучшего летуна…

— Вот на него бы всё это и нагрузили, — отозвался недовольный Кейланн. Гедимин, застегнув ремешки, улёгся в войлок на его спине, зарылся в мягкое наушником и взялся за скобы. Страж, наклонившись, накрыл сверху его руки и подоткнул подстилку.

— Не люблю летать по холоду, — слышал сармат его бормотание. — Но ходить — ещё хуже.

…Гедимин очнулся от резкого рывка. Доля секунды — и ему выломало бы скобами запястья, — то, на чём он летел, опрокинулось через крыло. Ремни затрещали. Сверху донёсся пронзительный визг, а за ним — грохот и звон. Гедимина бросило назад, потом — вбок. От рёва и грохота заложило уши. Поверхность под ним закрутилась волчком. Он вцепился когтями, куда пришлось. Ногу обожгло холодом, и сармат дёрнулся, едва не порвав ремни. Ещё кувырок — и его наконец развернуло спиной кверху. Воздух ещё ревел вокруг, но посторонние звуки стихли.

«Что было? Нападение?» — он дёрнул рукой, пытаясь включить сигма-сканер. Что-то громко хлопнуло по прикрывающим его кошмам.

— Лежи! — донеслось снаружи. — Тихо!

Кейланн летел ровно, не снижая скорости. Гедимин пошевелил обожжённой ступнёй. Пальцы постепенно «оттаивали». Боли он не чувствовал, и, похоже, все суставы остались рабочими. «Чем-то зацепило, но вскользь,» — думал он, разминая ступню. «Или реакция на холод. На такой скорости — вполне возможно.»

…Сверху заверещали. Гедимин зашевелился, и вовремя — двое Скогнов, сдёрнув с него кошму, расстёгивали ремни на руках и поперёк спины. Сармат извернулся и сел, подтянув под себя слегка онемевшую ступню. Чёрных щитков на ней не было. Бортик, который недавно её прикрывал, свисал с седла лохмотьями кожи. Из-под них торчал обломок костяного каркаса.

— Элоси, — услышал Гедимин знакомый голос и сухой щелчок жвал. — Редко, но случается.

Он перелез через остатки бортика, едва не наступив на Бронна — тот, ничего не замечая вокруг, разглядывал вмятину на панцире Кейланна. Ещё двое, растянув его крылья, изучали их по миллиметру, взволнованно попискивая.

— Зацепило? — спросил Айзек, поймав сармата за плечо. — Ты был замыкающим. Нас пропустили вперёд, а последнего накрыли. Думали, что вернуться не успеем. Успели.

— Угу, — буркнул Вепуат, огибая снующих под ногами Броннов. — И, главное, даже выстрелить не из чего.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Висишь, как мешок… — он покосился на пустое плечо и недовольно сощурился. «А если бы не висел — что бы сделал? Термобластером только себя подорвал бы.»

— Небо всегда небезопасно, — отозвался