Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

— Он утонул на болоте…

— Правильно. Он утонул на болоте…

— Оно разлилось в тот год шире обычного. Он охотился…

— Всё верно, — согласился Григорий. — И я был с ним в тот день…

— Что?! Так ты это скрывал! — возмутились охотники.

— Заткнитесь! — рявкнул Григорий. — Да, да!

Я почувствовал, как дрожит нижняя губа… И стряхнул слёзы рукавом, сделав вид, что в глаза попал дым от трубки.

— Он угодил в топь и застрял. Его засасывало. Сначала по колено, потом по бедра… по пояс…

Никто не решался перебивать рассказчика.

— Он кричал мне, звал на помощь. А я стоял и смотрел, как он погружается в вонючую жижу. Я не знал, как ему помочь; стоял и кричал, умоляя его выбраться. Но в болото лезть боялся. Боялся, что и меня засосёт. И только когда на поверхности осталась лишь голова, с меня спало оцепенение. Я бросился за помощью, но сзади донёсся гортанный захлёбывающийся голос твоего отца, малец. Он позвал меня по имени, и я вернулся, и продолжал наблюдать. Лишь когда последние пузыри исчезли с водной глади, я кинулся в село…

— Вот почему мы нашли его тело, — догадался Митрофан. — Ты участвовал в поисках, и ты нашёл то место. Изобразил, что нашёл… его следы, ведущие в топь, и носовой платок с инициалами.

— Да, всё так и было… — Григорий опустил голову.

В глазах у меня потемнело, руки налились свинцом. Я жаждал разорвать этого человека на кусочки, растерзать его у всех на виду…

Григорий весил раза в два больше меня, и был выше ростом, но слепая ярость притупила разум и заглушила инстинкт самосохранения. Он должен ответить за всё. Я сжал кулаки в полной готовности броситься в атаку. И сделал бы это сию же секунду, если бы не открылась дверь, и не вышла Рита за оставшейся посудой.

— А где оборотень? — Митрофан словно очнулся от сна.

— Вон он, в своем углу, — Ипполит бросил пьяный взгляд в темноту. — Да чёрт с ним. Луна уже высоко, сейчас начнётся…

— Точно, — согласился хозяин, затем крикнул жене. — Иди в дом, быстро. И закройся на щеколду.

— Зачем сразу в дом? — Ипполит изобразил на лице удивление. — Скоро мы все тут подохнем, а перед смертью я был бы не прочь потрахаться, — и он шлёпнул проходившую мимо него женщину. Та вздрогнула и отскочила в сторону, ища защиты у мужа.

— Что?! Скотина! — с медвежьим рёвом Митрофан поднялся с места.

Суровое лицо налилось кровью, заскрежетали зубы, готовые рвать, если придётся, любого. Ипполит поднялся тоже и опёрся кулаками о стол.

— Ты ещё не понял? Мы умрём! И она умрёт — никакие щеколды не удержат зверя. Так чего добру зазря…

— Недоносок! Я тебя убью голыми руками! — хозяин бросился на гостя. Мне не оставалось ничего, как отойти в сторону и позволить им разбираться между собой. Всеволод и Григорий последовали моему примеру. Сам того не ведая, я оказался возле Риты. Со стороны выглядело, будто я прикрываю её собою, но на самом деле я не сразу понял, что она находится за моей спиной.

И тут случилось то, чего никто не ожидал. Григорий поднял над головой тяжеленный чурбак и с размаху опустил его на затылок хозяина, не ожидавшего удара с этой стороны. Раздался громкий хруст, от которого внутри у меня всё оборвалось, и могучий Митрофан рухнул на стол. Чурбак прокатился по его спине и упал на землю.

Череп охотника раскололся; кровь потекла из раны, окрашивая волосы в красный цвет. От удара левый глаз выбило из глазницы, и он повис на тоненьком нерве, как на поводке.

Рита завизжала (в этот момент я осознал, что она стоит за моей спиной).

— Просил же по-хорошему, — произнёс Ипполит и подмигнул Григорию. — Ну, что? Я первый! — и он ногой столкнул тело Митрофана со стола.

Безвольное тело сползло на землю, оставляя за собой кровавые разводы.

Ошарашенный Всеволод подошёл ближе и присел рядом с мёртвым.

— Что вы наделали? — прошептал он. Вскочил на ноги… и наткнулся на выставленный нож Ипполита.

Охотник рывком протолкнул клинок глубже, по самую рукоять, не спуская глаз с товарища и с любопытством наблюдая, как доходит до того осознание смерти. Всеволод хлопал глазами, открывал рот, пытаясь набрать в лёгкие воздуха, а из живота на руки Ипполита закапала горячая кровь. Ипполит, улыбаясь, провернул нож сначала в одну сторону, потом в другую, разрывая внутренности, превращая их в месиво. Затем резким движением вынул клинок.

Всеволод потерял равновесие и упал, прижимая ладонь к животу, а Ипполит направился к перепуганной Рите. Ко мне! Я выставил перед собой руки от отчаяния и безысходности.

Перед глазами мелькнул огромный кулак, а следом наступила темнота. Мне снился оборотень, кружащийся волчком по двору. Он выискивал добычу, отравляя воздух зловонным дыханием, и ослеплял всё живое, смотрящее в его сторону. А сверху на это безумие взирала полная луна гигантских размеров.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Сквозь пелену мрака я слышал мужской смех и женский плач. Голова раскалывалась, перед глазами все расплывалось, меня крутило из стороны в сторону. Я не чувствовал рук и ног и не мог подняться. Я отчаянно надеялся, что все случившееся мне приснилось… Но то, что я сумел разглядеть, едва не лишило меня рассудка навсегда…

Второй раз я очнулся от крика петухов. Приоткрыв глаза, увидел занимающийся рассвет. Ужасно хотелось пить. Первая попытка приподняться не удалась; никогда в жизни я не чувствовал себя более беспомощным. С трудом перевернувшись на спину, я какое-то время пролежал в ожидании.

Потом услышал женский смех — и всё во мне замерло от ужаса — таким безумным он мне показался. Я выпрямился в полный рост. Рита сидела под столом и тихонько хихикала, а дальше…

Я увидел тела охотников, раскиданные по всему двору. Если с Митрофаном и Всеволодом всё было предельно ясно, то два других тела, принадлежащих Ипполиту и Григорию… Их изуродовали до неузнаваемости. Из растерзанного живота Ипполита тянулась длинная вереница кишок, оторванная левая рука валялась в пыли у сарая, а сквозь разорванное горло виднелся позвоночник. Поблизости лежал труп Григория. Его лицо, руки и ноги обгрызли до костей… Никогда и никому не доводилось видеть ничего подобного.

Осторожно ступая между телами, над которыми уже роились стаи мух, перешагивая лужи крови, я осмотрел место происшествия…

— Куда делся оборотень? — спросил я у Риты, опустившись перед ней на колени. Но она все так же