До рая подать рукой - Дин Кунц

Поворачивает голову к Кертису, ее темные глаза блестят отраженным лунным светом.

Поскольку мальчик сразу к ней не подходит, Желтый Бок нетерпеливо скребет лапой по дверце.

В темноте он не может видеть, что собаку трясет, но, спасибо телепатическому каналу, связывающему их, чувствует глубину ее тревоги.

Страх, словно крадущийся кот, находит дорогу в сердце Кертиса, а из сердца – в тело, и теперь его коготки царапают кости.

Подойдя к «Эксплореру», Кертис вглядывается в заднее окошко. Не может разобрать, находится ли за ним какой-то груз или гуляют тени.

Собака все скребет лапой по дверце.

Кертис поворачивает ручку, поднимает заднюю дверцу.

Автоматически включается свет в салоне внедорожника, открывая глазам Кертиса два трупа, лежащих в багажном отделении. Брошены они небрежно, словно мешки с мусором.

Сердце мальчика на мгновение замирает, потом начинает биться вдвое быстрее.

Он бы убежал, не будь он сыном своей матери, а так скорее умрет, чем своими действиями опозорит ее память.

Жалость и отвращение заставили бы его отвернуться, но он обучен воспринимать подобные ситуации как раздел учебника по выживанию и реагировать в соответствии с приведенной в конце раздела инструкцией: быстро, но досконально разобраться в причинах случившегося, чтобы спасти свою жизнь и жизни других.

Другие в данном случае – Кэсс и Полли.

Высокий лысый мужчина, первый из трупов, внешне соответствует заправщику, который разговаривал с сестрами несколько секунд тому назад. Кертис не видел лица этого человека, но убежден, что оно идентично лицу трупа, хотя и не перекошено от ужаса.

Пышные блестящие каштановые волосы окружают и смягчают лицо женщины. Ее широко раскрытые зеленые глаза в изумлении смотрят на вечность, открывшуюся ей в тот самый момент, когда ее душа покинула этот мир.

Видимых ран на трупах нет, но у обоих, похоже, свернуты шеи. Головы лежат под столь неестественным углом, что без перелома основания черепа не обошлось. Для охотников, которые наслаждаются предсмертными мучениями и ужасом жертв, нехарактерны столь быстрые и милосердные убийства.

Отсутствие ран объясняется не милосердием, а необходимостью. С каждого трупа сняты обувь и верхняя одежда. Чтобы выдать себя за своих жертв, убийцам требовалась чистая одежда, а не кровавые лохмотья.

Если автозаправку и магазин обслуживает одна семья, па и ма, значит, здесь лежат па и ма. А их бизнесом и обличьем завладели другие.

Собака переключает свое внимание на «Корветт». Но при всем интересе, проявленном к спортивному автомобилю, она не решается подойти к нему ближе. Должно быть, чувствует, что от него исходит смертельная опасность. Она не только боится «Корветта», но и не может понять, с чем столкнула ее судьба, склоняет голову направо, потом налево, мигает, отворачивается, вновь смотрит на него, словно ей кажется, что автомобиль сдвинулся с места.

Может, в «Корветте» их подстерегает что-то пострашнее трупов, поэтому мальчик тоже держится от него подальше. Зато, уже научившись воспринимать мир через органы чувств собаки, полностью переключается на связывающий их телепатический канал и смотрит на «Корветт» ее глазами.

Поначалу ставшая ему сестрой видит то же самое, что и Кертис… но не проходит и секунды, как освещенный луной автомобиль начинает мерцать, словно мираж. Автомобиль мечты – во многих, а не одном смысле этого термина, на самом деле – иллюзия автомобиля с двигателем внутреннего сгорания, с обводами «Корветта» модели 1970 года, маскирующими вселяющую ужас реальность. Собака мигает, мигает, но спортивный автомобиль не растворяется в ночи, как призрак, тогда она отворачивается и краем глаза, на две-три секунды, видит то, что недоступно и краю глаза Кертиса: транспортное средство, сработанное не на этой земле, более хищное, чем акулоподобный «Корветт», чудовище, рожденное для охоты на акул. В этом автомобиле чувствуется такая мощь, что говорить о нем хочется не языком инженеров и дизайнеров, а терминами военных архитекторов. Несмотря на изящные обводы, он более всего напоминает крепость на колесах: компактно сгруппированные, аэродинамически вылизанные, приспособленные для быстрой езды контрфорсы, крепостные валы, земляные насыпи, эскарпы, контрэскарпы, бастионы.

Имея перед собой такие доказательства, мальчик более не знает сомнений. Прибыли самые худшие выродки.

Нервы напрягаются, как натянутые струны скрипки, а его воображение разыгрывает на них самые мрачные вариации.

Смерть уже здесь, как и была всегда, но не столь близко и значимо, как в этот момент, в ожидании третьего блюда на ужине костей.

Охотники, конечно же, подозревают, что Кертис в доме на колесах. Добрая судьба и умная собака, ставшая ему сестрой, вывели его из «Флитвуда» и позволили незамеченным прошмыгнуть за угол дома, к залитому лунным светом внедорожнику-могиле. Но найдут его быстро: может, через две минуты, при самом лучшем раскладе через три.

Его узнают в тот самый момент, когда он выйдет из укрытия.

А пока он посылает собаку к Полли.

Испуганная, она тем не менее повинуется и бежит назад, тем же путем, каким привела его к «Эксплореру» и псевдо-«Корветту».

Кертис не питает иллюзий насчет того, что ему удастся выйти из грядущей схватки живым. Враг слишком близко, он слишком сильный, слишком безжалостный, чтобы потерпеть поражение от маленького, беззащитного мальчика-сироты.

Однако у него есть надежда, что ему удастся каким-то образом предупредить Кэсс и Полли, чтобы они и собака сумели уехать и не погибли вместе с ним.

Желтый Бок исчезает за углом. Как всегда, с осознанием того, что ее Создатель рядом с нею… и в следующие минуты Он понадобится ей, как никогда прежде.

Стены тюрьмы рухнули вокруг нее, но она поставила камни на место, а когда прутья решеток вывалились из окон, приварила их к закладкам и забетонировала свежим раствором.

Из этого сна – не кошмара, в котором она строила себе тюрьму, пугающего разве что радостью, с которой она работала, Микки и пробудилась, мгновенно почувствовав: что-то не так.

Жизнь научила ее ощущать опасность на расстоянии. И даже во сне она распознала угрозу, нависшую над ней в реальном мире, отчего и покинула пусть призрачную, но тюрьму.

Лежа на диване в гостиной, закрыв глаза, с чуть приподнятой на подушке головой, она не шевельнулась, продолжала ровно дышать, словно спящая, но вслушиваясь в происходящее вокруг. Вслушиваясь.

Дом погрузился в тишину, такую же глубокую, как в похоронном бюро после его закрытия, когда все сотрудники и скорбящие уже разошлись по домам.

Микки устроилась на тахте, чтобы почитать журнал в ожидании Лайлани. Вечер тянулся и тянулся, наконец Дженева пошла к себе, строго наказав разбудить ее, как только девочка появится в дверях. После ухода тети Джен, дочитав журнал, Микки вытянулась на диване, закрыла глаза, чтобы дать им отдохнуть, не собираясь спать. Но усталость, накопившаяся после трудного дня, жара, высокая влажность и растущее отчаяние совместными усилиями отправили ее в выстроенную во сне тюрьму.