Интриги дядюшки Йивентрия - Максим Ельцов

– Вы вот что. Вы валите, – серьезно сказал господин Молрух. – Не ездют тут такие в наших краях за просто так. Не знаем мы, по сути, что вы за кустики и что за усики вас связывают, но вот эту падаль мы задержим.

– Может… – начали одновременно Йозефик и Сьомирина.

– Валите. И это, спасибо за карнавал.

Дорога ползла лентой мягкой пыли между каменистыми холмами. Из-за покрывающего их густым ковром невероятно высокого вереска они казались чудовищными пирожными с торчащими из них редкими ценниками корявеньких сосен. На небе не было ни облачка. Побелевшее солнце заливало все звенящими лучами. Не колеблемый ни малейшим дуновением ветра пряный вересковый дух откладывался в этих холмах веками, и его новые слои давили на предыдущие, делая их практически видимыми.

Через кисель верескового запаха протискивался нежно-бежевый «Клоперблох-Ажимо». Пыль покрывала машину полностью, не считая двух провалов в ничто, продранных дворниками в лобовом стекле. Шины в полной тишине кувыркались по дороге. Только попадая в выбоину, они издавали тихое «пуфф!» и поднимали облачко пыли.

– Может, мы быстрее поедем? Это же невыносимо – так плестись! Не знаю, как ты, но я уже начинаю задумываться о смысле жизни, а тут уже и до самоубийства недалеко. Давай хоть этот верещатник проскочим, а? У меня от одного его вида ноги устают, не знаю почему. Там дальше, по идее, уже солончаки начинаются. Сьом долетает, морем пахнет… Ты меня вообще слушаешь?

Сьомирина лениво повернула голову в сторону Йозефика и приоткрыла глаза.

– Ничего ты не слушаешь… Это… – она заразительно зевнула, – это не по-компанейски. Мы же с тобой компаньоны! Взбодрись! И нажми уже на газ наконец.

– Сьомирина, не нуди. Нельзя здесь быстро ехать. Из соображений.

– Можно, и еще как быстро. Дорога жуть как хороша. Если ты в лесу по булыжникам так гонял, то тут сам Тикро велел. Смотри, какая пыль шикарная, тут захочешь, шины не пробьешь и краску не поцарапаешь. Давай ходу! Ходу!

Девушка заерзала на сиденье, устраиваясь поудобнее и побезопаснее для ожидаемого захватывающего дух ускорения, которого почему-то не последовало.

– Быстрее я не поеду, – спокойно и твердо сказал Йозефик.

Несмотря на спокойный голос, рожа у него была крайне озабоченная и напряженная.

– Ты что, боишься, что ты все еще пьяный? Не бойся. Из тебя всю эту дрянь повывели. А если даже и не повывели, то и что? Тут врезаться все равно некуда.

– Вот что, если ты найдешь бинокль, я все тебе объясню. Согласна?

– Да как два па… пара-па! А вот и бинокль! Чего тут только в бардачке нет! Можно смело отправляться в экспедицию.

Йозефик приуныл. Он надеялся, что поиски бинокля займут у его попутчицы куда больше времени. Да, при этом она бы ползала по всему салону, громко сопела и бурчала себе под нос, но хотя бы его оставила в покое. Он начал подозревать машину в пособничестве женскому контингенту. Что там Поганка говорила про соли? Наверное, напихала сосисок или орехов в бензобак и купила душонку этой колымаги!

– А вот и бино-о-о-о-о-о-окль! – раздражающе пропела Сьомирина. – Эй ты, морда!

– А? Ага. Сейчас за тот холм заедем, и все покажу.

Еще несколько минут они огибали высокий пологий холм. Сьомирина изнывала от нетерпения. Ей хотелось окончательно впасть в детство и вывести Йозефика из себя, но глупые вбитые жизнью предрассудки мешали ей и заставляли заставлять себя быть серьезной. Однако детство прорывалось наружу через намурлыкиваемую песенку и притопывающую в такт ногу. Когда машина остановилась, Сьомирина быстро выскочила, как соскучившаяся по туалету воспитанная собака.

Сьомирина с нескрываемым удовольствием потянулась несколько раз. Она бы и дальше продолжала потягиваться и довольно жмуриться, если бы ей на плечи не вскарабкался Йойк. Хитрая животина не желала перемещаться самостоятельно. Сьомирина небрежным движением перекинула беличий хвост на другое плечо, как заправская светская львица. С той лишь разницей, что светские львицы носят на шее только мертвых животных.

– Ну, давай, вир Тонхлейн, поражай мое воображение тайнами мироздания, – насмешливо сказала девушка, протягивая ему бинокль.

Йозефик нехотя вылез из машины. Прищурившись на ослепительный диск солнца и вдохнув густой вересковый воздух, он снял пиджак и закинул его на заднее сиденье. Затем он закатал рукава рубашки. Все равно было жарко. Странно, ведь они постоянно двигались на север, а становилось все жарче и жарче.

– Надо было и тебе одежды прикупить в Муцрюге, – крикнула ему Сьомирина и принялась дальше рассматривать в бинокль пчелу, копошащуюся в цветке. – Для этих мест ты точно слишком помпезно одет. Тут нужно что-нибудь такое… Натуральное, пастельное… Уж точно не похоронное.

– Я не соляной столп, чтобы два костюма иметь, – отмахнулся Йозефик и полез в машину за револьвером.

– Надо же, ты запомнил. Я поражена. А ведь для этого надо было столько усилий приложить! Во-первых, надо было слушать, а во-вторых, не сжечь в Красной Жилке ту часть памяти. Я польщена.

Йозефик поежился при упоминании бражного потока, из которого он имел счастье испить. Может, спустя несколько десятков лет он будет с улыбкой вспоминать эти события, но сейчас в его мыслях слова «алкоголь» и «клизма» были неразрывно связаны.

– Зачем тебе пистолет? Может, не надо лишний раз за эту штуковину хвататься? – спросила девушка, рассматривая в бинокль сосну на соседнем холме. – Отличный бинокль. Я, конечно, первый раз такой прибор в руках держу, но этот мне нравится.

Йозефик только пожал плечами. Его с момента отъезда из Бружа не покидало чувство преследования. Он нутром чуял недобрые чувства, питаемые в его адрес, пока, правда, еще неизвестно кем. За последнее время он побывал во многих передрягах, и только в одной из них его интуиция дала осечку. Но в тот раз у нее была уважительная причина – все та же Красная Жилка.

– Как ты смотришь на то, чтобы перекусить здесь? – спросил Йозефик. – Небольшой пикник на лоне природы.

Сьомирина не оборачиваясь кивнула и продолжила подкрадываться к огромной бабочке салатового цвета. За два шага до цели с ее плеча по высокой параболе прыгнул Йойк. Он доел насекомое еще до того, как коснулся земли. На его морде остались следы пыльцы, которая улеглась волею случая так, что сделала грызуна похожим на… кхм… на грызуна, который жалеет, что он не грызунья. Кряхтя, он вскарабкался обратно на свой наблюдательный пункт.

Йозефик взял покрывало и корзинку с провиантом и пошел к вершине холма. Сьомирина поспешила за ним, насколько это позволял хищный и тяжелый воротник. Склон был пологий и длинный. Вереск доходил до середины груди, а некоторые кусты даже до полей шляпы. Однако у самой вершины холм был постыдно лыс. Там было достаточно места, чтобы устроить небольшой пикничок. Пока Йозефик расстилал покрывало, девушка уже изучила содержимое корзины и глядела на него с кислой миной.