Защитник. Рука закона - Ларри Нивен

— Нет. Мы разобрали механизм управления. Он находился на этом этаже и был заблокирован вручную. Никто бы не сумел спуститься на лифте…

— Почему ты остановился?

Ордас раздраженно передернул плечами:

— Меня по-настоящему беспокоит эта странная машина, Джил. Я уже начал думать: а что, если она может обращать время? Тогда убийца мог бы спуститься на лифте, который поднимался.

Мы оба расхохотались.

— Во-первых, — сказал я, — я в это абсолютно не верю. Во-вторых, при нем не было машины. Если только… он не сбежал до убийства. Черт возьми, ты и меня заставил так думать.

— Я бы хотел побольше узнать о машине.

— Сейчас Бера ее изучает. Как только мы что-нибудь выясним, я тебе сообщу. А я хотел бы узнать подробнее о возможных путях бегства убийцы.

Он глянул на меня:

— Какие подробности тебя интересуют?

— Мог кто-нибудь открыть окно?

— Нет. Этому зданию сорок лет. Смог тогда был еще силен. Видимо, доктор Синклер предпочитал доверять своей системе кондиционирования воздуха.

— Как насчет апартаментов внизу? Наверное, там свой набор лифтов?

— Да, разумеется. Они принадлежат Говарду Родеволду, владельцу здания; в сущности, всей этой цепи зданий. В данный момент он пребывает в Европе. Его апартаменты сданы друзьям.

— А нет ли лестниц, ведущих туда?

— Нет. Мы тщательно осмотрели всю квартиру.

— Хорошо. Мы знаем, что у убийцы была нейлоновая нить: ее обрывок он оставил на генераторе. Мог ли он спуститься с крыши на балкон Родеволда?

— Тридцать футов? Да, думаю, вполне. — Глаза Ордаса сверкнули. — Мы должны это проверить. Остается, конечно, вопрос, как он обошел камеру и мог ли он с балкона попасть внутрь.

— Да.

— Вот о чем подумай, Джил. Есть другой вопрос. Как он намеревался уйти?

Моя реакция его удовлетворила. Вопрос действительно оказался очень к месту.

— Видишь ли, если Дженис Синклер убила своего дядю, все вопросы снимаются. Если же мы ищем кого-то еще, нам надо предположить, что его планы провалились и он вынужден был импровизировать.

— Угу. Возможно, он с самого начала намеревался использовать балкон Родеволда. А это означает, что он как-то мог обойти камеру…

— Конечно мог. Генератор.

— Правильно. Если он пришел украсть генератор… а ему в любом случае надо было его украсть. Если бы мы нашли прибор здесь, его алиби полетело бы к чертям. Значит, он оставил бы его включенным, взбираясь по ступенькам. Скажем, это заняло бы у него минуту; это только одна восьмая секунды нормального времени. Один шанс из восьми, что камера сработает… и снимет только какой-то след…

— Н-да…

— Ты о чем?

— Он должен был планировать кражу машины. Неужели он в самом деле собирался опустить ее на балкон Родеволда на веревке?

— Мне это кажется маловероятным, — заявил Ордас. — Она весила более пятидесяти фунтов. Он мог втащить ее наверх. Рама машины позволяет ее переносить. Но спустить на веревке…

— Нам придется искать настоящего атлета.

— По крайней мере, тебе не придется искать его долго. Мы ведь принимаем, что твой гипотетический убийца явился на лифте, так?

— Ну да.

Прошлой ночью через крышу прибыла только Дженис Синклер.

— Лифт запрограммирован таким образом, чтобы впускать определенных людей и не пропускать всех остальных. Список короткий. Доктор Синклер был человек необщительный.

— Вы их проверяете? Где они были, алиби и все такое?

— Разумеется.

— Вы могли бы проверить кое-что еще, — начал было я, но тут вошел Эндрю Портер, и мне пришлось прерваться.

Портер выглядел обыденно, в поношенном полупрозрачном комбинезоне, который он, наверно, натягивал, когда бежал к такси. Под обвисшей тканью так и перекатывались мускулы. Мышцы брюшного пресса были рельефны, как чешуя броненосца. Мускулы серфингиста. Солнце почти обесцветило его волосы и сделало кожу темной, совсем как у Джексона Беры. Казалось бы, подобный загар должен скрыть побледнение, вызванное неожиданными новостями, но это было не так.

— Где она? — Не дожидаясь ответа, он ринулся к автоврачу, явно зная его местонахождение.

Мы двинулись следом.

Ордас не давил на него. Он выжидал, пока Портер рассмотрит Дженис, потом распечатает сводку и внимательно ее прочтет. После этого парень вроде бы несколько успокоился. Его лицу вернулся нормальный цвет. Он повернулся к Ордасу и спросил:

— Что тут произошло?

— Мистер Портер, вы что-нибудь знаете о последнем проекте доктора Синклера?

— О компрессоре времени? Да. Когда я был здесь вчера вечером, он устанавливал его в гостиной — как раз в центре этого круга высохшей травы. Тут есть какая-то связь?

— Когда вы сюда прибыли?

— Э… около шести. Мы немного выпили, и дядюшка Рэй продемонстрировал свою машину. Он много о ней не рассказывал — лишь продемонстрировал, на что она способна. — Белые зубы Портера сверкнули. — Она в самом деле работала! Эта штука сжимает время! За два месяца внутри можно прожить всю жизнь! Наблюдать, как он там движется внутри поля, — это словно следить за полетом колибри. Даже сложнее. Он зажег спичку…

— А когда вы ушли?

— Около восьми. Мы поужинали в «Доме ирландского кофе» у Чиллера, потом… Слушайте, что здесь все-таки произошло?

— Сначала мы должны кое-что выяснить, мистер Портер. Вы с Дженис весь вечер провели вместе? С вами был кто-нибудь еще?

— Разумеется. Ужинали мы вдвоем, но потом отправились на вечеринку. На пляже Санта-Моники у моего друга дом. Я дам вам адрес. Около полуночи кое-кто из нас вернулся к Чиллеру. Потом Дженис отвезла меня домой.

— По вашим словам, вы возлюбленный Дженис. Она живет не с вами?

— Нет. Я ее постоянный возлюбленный, так сказать, но я ею не командую. — Он выглядел обеспокоенным. — Она живет здесь, с дядюшкой Рэем. Жила. О черт! — Он заглянул в автоврач. — Послушайте, судя по сводке, она вот-вот проснется. Могу я принести ей халат?

— Конечно.

Мы последовали за Портером в спальню Дженис, где он взял для нее персикового цвета пеньюар. Этот парень начинал мне нравиться. У него были правильные инстинкты. Вечерняя раскраска — это не тот наряд, в котором разгуливают утром после убийства. И он подобрал халат с длинными, свободными рукавами. Отсутствие ее руки будет не столь заметно.

— Вы назвали его дядюшкой Рэем, — отметил Ордас.

— Ага. Так его звала Дженис.

— Он не протестовал? Он был общительным человеком?

— Общительным? Нет, но мы симпатизировали друг другу. Оба любили головоломки, понимаете? Обменивались загадками про убийства и пазлами. Хочу спросить… Может, это глупо, но вы уверены, что он мертв?