Рикэм-бо «Стерегущий берег» - Антон Павлович Кротков

Теперь воздушные армады союзников методично днём и ночью стирали с лица земли немецкие города. В ролике подробно рассказывалось об операции под кодовым наименованием «Гоммора». Второй по величине город Германии — Гамбург был засыпан тысячами тонн зажигательных и фугасных бомб. Это вызвало пожар воистину библейского масштаба. Несколько дней в городе бушевал огненный шторм, столб дыма поднимался в стратосферу.

В пропагандистский киножурнал были включены кадры трофейной немецкой кинохроники и рассказы пилотов американских бомбардировщиков. Непонятно было, как такое пропустила военная цензура, но на Игоря увиденное и услышанное произвело крайне тягостное впечатление. Он то думал, что сам только что вернулся из Ада, и худшего места на земле, чем японская каторга, просто быть не может. Но оказалось, что он ошибался…

Ещё очень долго после просмотра того киножурнала он не мог справиться с навязчивыми образами в голове. Они четко появлялись у него перед глазами, настолько четко, что, казалось, он даже может чувствовать отвратительный запах дыма и горящей плоти, проникающий даже в кабины бомбардировщиков, идущих на высоте свыше десяти километров. А там под крылом тысячи мирных жителей сгорали заживо, обращаясь в пепел; задыхались от ядовитых газов в подвалах своих домов. Пламя выжигало кислород, и многие умирали от удушья. Когда огонь из пылающих зданий прорвался сквозь крыши, — над городом поднялся столб раскалённого воздуха высотой около шести километров. Воздух так накалился, что всё, что могло воспламениться, мгновенно сгорало. Кипел асфальт, в окнах плавились стёкла…

Погибло 50 000 человек, 20 000 были ранены, десятки тысяч пропали без вести и сошли с ума.

Один свидетель так описывал начавшуюся после окончания бомбёжки работу специальных санитарно-спасательных команд: «Люди в противогазах прокладывали себе путь огнеметами, так как несметное количество трупов было усеяно жирными — в два сантиметра длиной — червями и огромными зеленными мухами, невиданного доселе размера, не говоря уже о воистину гигантских крысах покрывающих серым, копошащимся ковром углы разрушенных строений…».

Гамбург превратился в пустыню, состоящую из барханов битого кирпича. Затем настал черёд Дрездена, где погибло уже 250 000 человек. Фотографии только одного из 80-ти разбомбленных англо-американскими пилотами германских городов-мишеней — Везеля, ничем не отличаются от снимков лунного ландшафта…

Нечто похожее, только с помощью принципиально нового оружия, Америка сделала в Хиросиме и в Нагасаки уже в самом конце войны…

Исмаилова стал мучить вопрос: «Если количество погибших при атомных бомбардировках всего двух японских городов составило примерно по сто тысяч человек, то какими жертвами придётся заплатить России за отставание от Америки в атомной гонке?». Один знакомый офицер в чине полковника, который в отличие от приятеля-неудачника делал отличную карьеру в ВВС, уже тогда откровенно объяснял Игорю:

— Уверяю тебя, очень скоро нам неизбежно придётся столкнуться со Сталиным. Вся надежда, что к тому моменту на наших передовых авиационных базах уже будет храниться пара сотен атомных бомб, чтобы превратить половину СССР в радиационную пустыню.

Игоря столь хладнокровный подход сослуживца поразил и он напомнил ему о том, что даже создавших новое оружие физиков потрясла его ужасная мощь, и что опасно столь бездумно выпускать атомного джина из бутылки. На что полковник флегматично пожал плечами и философски изрёк:

— Земля периодически нуждается в сильных встрясках. Старушке это даже полезно. Говорят, именно радиация в своё время стала ключевым фактором возникновения многообразия жизни на Земле. Ты что-нибудь слышал о Кембрийском взрыве? — осведомился у Исмаилова приятель-лётчик, и пояснил:

— Я вычитал в одном научно-популярном журнале, что учёные считают, будто 550 миллионов лет назад Северный и Южный магнитные полюса менялись местами каждые 30–50 тысяч лет. Из-за этого магнитное поле нашей планеты ослабевало, а в какие-то периоды почти исчезало, что способствовало повышению радиации и накоплению живыми организмами большого количества мутаций. Это, в свою очередь могло спровоцировать так называемый Кембрийский взрыв — резкий рост количества живых существ в Мировом океане. Так что нет ничего плохого в том, чтобы подхлестнуть эволюцию за счёт японцев и русских. Если уж цивилизация нуждается во вливании свежей крови и для этого небольшого конца света не избежать, то пусть за него заплатят азиаты и гунны.

Видимо, внезапно вспомнив, что у Исмаилова русские корни, тот полковник смутился своей откровенности и добавил:

— Понимаю, тебе это неприятно слышать, но пусть тебя утешит, что из страшного месива возродится новая Россия без варваров-большевиков…

Те недавние впечатления серьёзно повлияли на мировоззрение Исмаилова, и заставили его сделать очень резкие шаги в своей жизни. Особенно важной для него стала одна встреча…

* * *

Около часа дня тендер замедлил ход. Ещё некоторое время судно кружило в одном квадрате, пока появившийся из своей ставки под капитанским мостиком профессор не дал знак остановиться. Затих гул корабельной машины, с громким всплеском упал в воду якорь; загремела разматываемая цепь.

Выяснилось, что они находятся примерно в полумиле от края подводной бездны.

Матросы начали готовить к спуску под воду противоакулью клетку. В её конструкции нашли воплощение оригинальные идеи профессора. Обычно главное и почти единственное требование к таким изделиям — прочность и ещё раз прочность. Клетка призвана служить своего рода кабиной лифта для аквалангистов, опускающихся под воду и возвращающихся на поверхность. В минуту опасности прочные стальные решётки должны надежно защитить от мощных челюстей.

Но когда имеешь дело с гигантской акулой-людоедом, в пасти которой размещается частокол из двадцатисантиметровых зубов, а сила укуса эквивалентна концентрированному давлению в тонны(!), то стандартные правила не работают. Тут нужна принципиально свежая идея. И в большой профессорской голове она родилась. Придуманная им клетка была сделана не из стальных решёток, а из особого пластика голубого цвета. Кабина должна была «раствориться» в толще воды, стать визуально незаметной. Лишённое собственного электрического поля пластиковое убежище скрывало электрическое излучение тел находящихся в ней людей. По сути, они становились невидимыми для хищника!

Сами же аквалангисты могли наблюдать за акулой через небольшие смотровые амбразуры, и в нужный момент просунуть в окошко специальное ружьё.

То, что стрелять должен Джефф, казалось бы, не подлежало обсуждению. И буквально накануне профессор подтвердил, что доверяет опытному охотнику. Но теперь, расставляя людей, Хиггинс неожиданно всех удивил. Видимо из ревности, опасаясь, что молва припишет решающий вклад в успех конкуренту, Хиггинс решил назначить на роль стрелка одного из матросов экипажа.

Охотник спорить не стал, лишь бросил в пространство:

— А профессор то наш — говнотрёп! Слово не держит.

Хиггинс смутился и дал задний ход:

— А впрочем, — сказал он примирительно, — если капитан так уверен, что Джефф подойдёт для этого лучше, то я настаивать не собираюсь.