Расщепление. Беда - Фэй Уэлдон

— Привет, привет, доктор Рея, — сказала Анетта. — Как вам живется?

— Ситуация крайне неприятная, — произнесла доктор Рея.

— Мой вам привет, доктор Герман, — сказала Анетта. — Как вам врется?

— Наш разговор записывается, — предостерег ее доктор Герман. — Так что будьте осторожны.

— Второй раунд за вами, — признала Анетта. — Но у меня еще есть козырная карта.

— Какая еще карта? — спросил Спайсер.

— Не важно. Продолжайте ваши рассуждения.

— Будет лучше, если вы вернетесь в дом ваших родителей, — произнес доктор Герман, — хотя бы временно, и изживете свою детскую травму. В результате окончательного примирения с обидчиком-родителем в душу часто нисходит глубокий живительный покой.

— Мой дом здесь, — ответила Анетта. — Я никуда отсюда не уйду. Пусть Спайсер уходит.

— По закону этот дом мой, — возразил Спайсер.

— Увидим, что скажет на этот счет суд.

— Ведь общих детей у нас нет, — уточнил Спайсер.

— Вы сами об этом позаботились, миссис Хоррокс, — добавила доктор Рея. — Очень жаль, но это так. Отказываться во время беременности от медицинской и психологической помощи! В Соединенных Штатах за это сажают в тюрьму. Право зародыша прежде всего.

— Сюда этот закон еще не распространился, — заметила Анетта. — Хотя, похоже, скоро распространится.

— Ты даже и не жена мне, — сказал Спайсер. — Просто любовница. Жила за мой счет много лет.

— Спайсер не любит вас, — уточнила доктор Рея. — Он уже давно перестал вас любить.

— Раньше любил. Зачем бы он стал настаивать, чтобы у нас родился ребенок, если бы не любил меня? Он любил меня, пока вы не внушили ему, что он меня не любит.

— Что означает это слово: «любить»? — спросила доктор Рея. — Мне непонятен его смысл.

— Оно означает лучшую часть человека, — ответила Анетта. — Уберите ее, и останется только плохое. Мне принадлежит теперь только самое плохое в Спайсере. Один осадок, который на дне. Вы на пару с вашим мужем разделались с ним за каких-то полгода. Больше времени не потребовалось. И никакого отношения к целительству, терапии это не имеет. Вам надо было завладеть его телом, душой, деньгами, домом. Мое присутствие вам в этом мешало, и к тому же, на ваше несчастье, я оказалась одной неподдающейся на сто послушных. И тогда вы заставили Спайсера отделаться от меня, прогнать меня вон.

— Ты сумасшедшая, — сказал Спайсер. — Параноик. Всегда такая была.

— Доктор Рея — гипнотерапевт, — продолжала Анетта. — Вот что значит АГТМ: Ассоциация Гипнотерапевтов в Медицине.

— Ну и что?

— А то, что, помимо психотерапии, целительства, консультаций, астрологии и гомеопатии, она еще занимается гипнозом. Она проникла в каждую клеточку твоего существа. Она завладела твоей душой.

— Наконец-то наша Анетта поверила в существование души, — съязвил Спайсер. — Это уже кое-что.

— От тебя настоящего ничего не осталось, муженек. Но это не обесценивает того, что было раньше. Даже если ты все забыл, я помню.

— Ты всегда меня обожала, — сказал Спайсер. — Что правда, то правда. Но я тебя презирал. Мне нужна была женщина приглядывать за Джейсоном, ну, я и взял тебя в дом. Надо было сообразить, что это ошибка.

— Ты думаешь так потому, что доктор Рея и доктор Герман тебе это внушили, а не потому, что это правда. Мы вместе, потому что мы полюбили друг друга.

— Ах, какая романтическая фантазия! — вздохнул за дверью доктор Герман. — Это так по-английски!

— Пусть болтает, пока не выдохнется, — сказала доктор Рея. — Надолго ее не хватит.

— Спайсер, — продолжала Анетта, — они заставили тебя забыть все хорошее, что было у нас с тобой; выудили из тебя воспоминания, переделали их, возвратили тебе. До брались даже до сандвичей с беконом. Даже их тебе не позволено вспоминать с удовольствием, а то ты еще вспомнишь, что любил меня.

— Что за бред? — не понял Спайсер. — Какие-то сандвичи с беконом. Свинина омерзительна.

— Когда ты теперь думаешь о нашей совместной жизни, Спайсер, она ассоциируется у тебя с неприятностями, скукой, желанием убежать. Ты даже веришь, что я делаю тебя импотентом.

— Так оно и есть, — сказал Спайсер.

— Где раньше ты видел свою Анетту, теперь перед тобой Лилит, опасная разрушительница. Ты ведь не мог даже вспомнить, что уже встречался с доктором Германом, хотя, конечно, вы знакомы. Бог знает, зачем еще ты им нужен. То есть я-то знаю, но не важно.

— Что ты плетешь? Убирайся из моего дома. Ты не имеешь права тут находиться. Складывай свои пожитки и уходи. Перестань меня преследовать.

— Я от тебя отказываюсь, Спайсер, — сказала Анетта. — Я могла бы вызвать моего друга Питера Пана, и он бы перебрал твою память и уложил все обратно правильно, как было. Но ты мне больше не нравишься, Спайсер, а уж о любви и говорить нечего. Я не верю, что можно заставить человека вести себя так, как ты ведешь себя со мной, если только изрядная часть его личности сама этого не хочет. Пусть доктор Рея вкладывает тебе в мозги какие угодно собственные сценарии — что якобы не просто по забывчивости ты не записал полдома на мое имя, и не просто по лени мы не зарегистрировали брак, — мне все равно. Может быть, тебя это и оправдывает, но я никаких оправданий не принимаю. Я хочу освободиться от тебя.

— Когда ты наконец отсюда уберешься, — буркнул Спайсер, — доктор Рея и доктор Герман устроят в этом доме свою приемную. Ни для тебя, ни для детей тут места не останется.

— Я так и думала, — сказала Анетта. — Марксы получили дом в Хэмпстеде в аренду от Психотерапевтической Ассоциации Юнгианского и Смежных Направлений, ПАЮСН, или от Британской Психодраматической Ассоциации, или от Ассоциации Психотерапии Секса и Брака, или от еще какой-нибудь более или менее солидной организации, но потом их исключили и выставили, вполне по заслугам, и они решили спуститься на одну общественную ступень ниже, где психотерапевтов пока еще не такой избыток и можно занять на рынке свободное место, а у нас хороший дом, вернее был раньше хорошим. Мы были счастливы здесь с тобой, Спайсер, ты и я, но ты этого не помнишь.

— Ах, какая она фантазерка, — проговорил доктор Герман. — А ведь знаете, она приставала ко мне с самыми поразительными сексуальными домогательствами!

— Бедная женщина, — подхватила доктор Рея. — Она подвергала извращенным действиям своих детей. Мальчик мне почти прямо так и сказал.

— Лучше уйди отсюда, Анетта, иначе у тебя будут большие неприятности. Доктор Рея и доктор Герман — хорошие люди, а вот ты — просто хуже некуда.

— Спайсер, я хочу, чтобы ты взглянул вот на эту полароидную фотографию. Я нашла ее под подушкой на нашей супружеской кровати.

— Вот еще, — ответил Спайсер. — Что это за фокусы?