Книга Странных Новых Вещей - Мишель Фейбер

Прости меня, если ты восприняла мое предложение переехать в пригород как заговор с целью сделать тебя безработной деревенской домохозяйкой. Я уверен, что там полно работы, - вероятно, найдется работа и для медсестры, менее ужасная (вероятно), чем твоя сейчас. Я ведь тоже не предлагал, что и сам буду проводить жизнь, рубя дрова или выращивая овощи (хотя здесь я стал вполне успешным фермером). Там может оказаться церковь, а ей может понадобиться пастор. Но какие бы возможности для работы там ни оказались, мы все оставим в руках Господа.

Я глубоко сожалею о том, что так легкомысленно говорил о Грейнджер и Манили. Да, они женщины, но моя роль в их жизни чисто наставническая - или могла бы стать таковой, если бы они открылись Божьей благодати, чего, скорее всего, не произойдет. Манили вот только что сообщила мне в уклончивой форме, что ей это неинтересно.

Слова - это моя профессия, но я не всегда пользуюсь ими с умом, и они не всегда лучший путь уладить недоразумения. Как мне хочется просто обнять тебя и утешить. Я часто подводил тебя в прошлом, даже хуже, чем сегодня, но мы все преодолевали вместе, потому что мы любим друг друга. Любовь зиждется на общении, но есть у нее и другой фундамент - то, что почти невозможно описать: она стоит на чувстве справедливости, когда мы с тобой рядом, это единственное чувство, которое связывает нас, когда мы общаемся с людьми, нам не близкими. Я скучаю по тебе очень сильно, любимая.

Шлю тебе всю мою любовь,

Питер

— То, что вы просите, будет не так уж легко пробить, — сказала ему Грейнджер чуть позже.

— Но возможно?

Простодушие вопроса раздражило ее.

— Все возможно, если приложить достаточно усилий и средств.

— Я не хочу создавать лишних проблем для СШИК, — сказал он, — но это очень важно для меня.

— Почему бы просто не возвращаться на базу чаще? И здоровью не повредит.

— Это не сработает. Оазианцы живут в собственном темпе, и я должен жить среди них, разделять их обычаи. Не могу всякий раз впархивать к ним и тут же уноситься. Но если у меня там будет Луч...

— ...то мы рискуем вас не увидеть вообще.

— Ради Бога! Моей жене нужна поддержка. Я скучаю по ней. И если получится сделать так, чтобы Луч работал в поселении, наверняка же это окажется полезным и еще для чего-нибудь. Когда он там появится.

Грейнджер сощурилась. Он запоздало сообразил, что не спросил ее о ней самой, никаких вежливых вступлений, прежде чем прижать ее своим требованием.

— Я посмотрю, что смогу сделать, — сказала она.

Дорогой Питер, — прочел он, как только вернулся, — я предпочла бы, чтобы ты предложил вернуться ко мне, домой, вместо того чтобы напомнить о нашем доходе в том случае, если ты останешься на Оазисе. Да, я знаю, что для СШИК было невероятно трудно и дорого пригласить тебя. Если бы ты сказал, что хочешь вернуться немедленно, я, возможно, стала бы тебя отговаривать.

Как было бы хорошо думать, что ты озабочен моим состоянием настолько, что готов рассмотреть такую возможность, но ты не озабочен ничуть. Ясно на все сто, что ты досидишь там до конца. Я понимаю, что такой шанс редко выпадает второй раз.

Твое навязчивое желание перебраться в пригород всколыхнуло мои чувства, потому что любая в моей ситуации, естественно, без памяти желала бы сбежать от всех фиаско и начать снова в идиллическом окружении. Но потом здравый смысл отрезвляет, и я начинаю негодовать на тебя. Ты хоть чуть-чуть представляешь, как выглядит пригород? Ты газеты когда-нибудь читаешь? (Риторический вопрос -я же знаю, что в нашей семье только у меня есть эта прискорбная привычка.) Пригород - это бесплодная земля с разрушающимися фабриками, разорившимися фермами, с безработными бог знает с какого времени, с безобразными супермаркетами и благотворительными базарами. (Эй, интересно, нет ли в тамошних супермаркетах запасов шоколадного десерта? Вот это был бы стимул, да...) Деньги, которые ты получишь от СШИК, значительны, но это отнюдь не состояние, а нам нужно состояние, чтобы подняться. Еще остался живописный, устойчивый средний класс в сельской Британии, где наш ребенок наверняка получил бы более приличное воспитание, чем в городе, но это стоит очень дорого. Если дитя наше окажется в каком-то забытом Богом городишке, где половина населения алкоголики или наркоманы, а школы набиты детьми без амбиций и малолетними преступниками, то лучше уж держаться подальше от подобных мест. Ты скажешь оставить все в руках Божьих, но чье решение переехать - Его или твое? Твое.

В любом случае, несмотря на все огорчения тем, как идут дела в моей больнице, у меня там еще остались обязанности, и, полагаю, я еще многое могу там сделать. Кроме того, я боюсь потерять работу, не найдя другую, потому что уровень безработицы уже до небес, а экономика идет ко дну.

И вот кстати: через несколько дней мне уже выходить на работу, и тут на тебе - получаю письмо от Гудмена. Опять же должна сказать, что никто в истории человечества не получал менее подходящего имени[24], и просто преступление, когда такие люди, как он, принимают решения о распределении больничного бюджета. Как бы то ни было, письмо в основном угроза. Он ссылается на какие-то самые явные эпизоды, когда я впрягалась защищать права пациентов, и намекает, что в «нынешних обстоятельствах» наша больница не может вынести «непропорциональное» расходование сил и времени персонала на «клиентов, которые не самым оптимальным образом реагируют на больничный уход». Или, другими словами, Гудмен говорит: мы не должны тратить время на тех, кто болен психически, на строптивых, престарелых или слишком запущенных, вроде раковых больных, которые вряд ли когда-нибудь пожмут доктору руку и скажут: так, мол, и так, спасибо за все. Все, что Гудмен хочет, - это побольше пластики верхнего нёба, побольше здоровяков с поломанными руками, ребятишек с ожогами второй степени, молодок с доброкачественными опухолями и т. д. И он требует, чтобы я обещала не вмешиваться ни во что. Намекает, что, если я не исправлюсь, он может вообще «пересмотреть» решение позволить мне вернуться!

Питер, я рада, что подняла твой дух, сказав, что люблю тебя, но ты ведешь себя как маленький мальчик, решивший, что вся вселенная рушится, когда мама на него злится, и прыгает от счастья, когда она говорит, что любит его опять. Конечно, я люблю тебя - мы годами выстраивали наши отношения, чтобы жить душа в душу, и наши умы и сердца совершенно слились, наша любовь не может исчезнуть из-за минутного чувства горя. Но это не значит, что наша любовь может поправить горе. Раз мы уже заговорили об этом - в моей жизни происходят страшные, удручающие события, с которыми я вынуждена справляться сама, частично потому, что тебя здесь нет физически, частично потому, что ты не способен или не желаешь предложить мне эмоциональную поддержку. Я услышала, что ты сказал о наркотиках, мозговой травме и т. д., и, может, ты прав - в таком случае это может повлиять на наши отношения, и это меня не воодушевляет, - но ведь до чего же удобное самооправдание, правда? Ты, мол, и рад бы проявить интерес к моей жизни - или ко всему миру, что уж там, -но не можешь, потому что твоей мозг травмирован. Тогда все в порядке.