Жнец-3. Итоги - Нил Шустерман

– Ваша скромность вызывает восхищение, – сказала она. – Но все жнецы мира знают о вашем участии в жатве на станции «Новая Надежда». Вы – легендарная личность!

– Легендарная?

– Именно! И я надеюсь, что под ваши журналы в Александрийской библиотеке отведут специальный зал.

Лицо Алигьери скривилось в злобной усмешке.

– Терпеть не могу льстецов и лизоблюдов! – сказал он. – Убирайтесь!

После чего, словно незваные гости уже испарились, сел перед зеркалом и стал щеткой расчесывать свои длинные каштаново-рыжие волосы.

– Позвольте, я попробую, – прошептал Джерико на ухо Анастасии.

После этого он подошел к Алигьери и сказал:

– Вы пропустили несколько спутанных локонов сзади, ваша честь. Позвольте мне помочь вам!

Алигьери глянул на Джерико в зеркало.

– Вы – из этих, без гендера?

– Динамический гендер, – поправил жнеца Джерико. – У нас на Мадагаскаре так.

– С Мадагаскара! Малагасиец! – проговорил Алигьери насмешливо. – Ненавижу вашу породу. Не задерживайтесь и проваливайте! Я кому сказал?

Но Джерико не обратил никакого внимания на слова жнеца, взял у того щетку и принялся расчесывать его волосы.

– Сколько вам лет, ваша честь?

– Вот наглец! За такие слова можно и убить!

Анастасия сделала шаг вперед, но Джерико жестом остановил ее.

– Я просто никогда не встречался с людьми, чья жизнь – это наша история, – сказал капитан. – Я повидал мир, а вы повидали разные эпохи.

Алигьери встретился со своими гостями взглядом, отраженным в зеркале. Для человека, якобы не любившего лесть, он был слишком внимательным к тому, что говорил Джерико, и в зеркале это было видно хорошо.

Наступила очередь Грейсона.

– Вы родились… смертным? – спросил Грейсон. – Я никогда не встречал смертных.

Алигьери, прежде чем ответить, задумался.

– Их почти не осталось. И они предпочитают не кричать об этом на каждом углу.

Он аккуратно забрал щетку у Джерико и принялся сам расчесывать волосы. Анастасия смотрела на щетку и пыталась представить, сколько раз она пробегала по волосам Алигьери за все эти годы.

– Мало кто об этом знает, но я действительно был рожден смертным, – сказал он. – Хотя и плохо помню, что это такое. Естественная смерть была побеждена до того, как я понял, что это такое.

Он сделал паузу, глядя в зеркало, словно видел сквозь него иные времена и иное пространство, после чего сказал:

– А я ведь встречался с ними. С Отцами-основателями. Точнее, не встречался, а видел их. Их все видели. Каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок хотели и могли на них взглянуть, когда они ехали в Букингемский дворец, где сам король стоял перед ними на коленях. Тогда они не стали подвергать его жатве. Это было потом.

Алигьери рассмеялся.

– Я нашел голубиное перо, – продолжил он, – покрасил его в голубой цвет и сказал одноклассникам, что оно – с мантии Жнеца Клеопатры. Перо совсем не было похоже на перо павлина, но эти идиоты поверили.

– Ваша честь, – проговорила Анастасия, – а как насчет жатвы на станции «Новая Надежда»?

– О да, это старые дела, – сказал Алигьери небрежно. – Я тогда даже не заносил это в журнал – нельзя было делать особого шума. Но потом занес. Все данные – в тех томах.

И он вновь показал на кипу журналов, лежащих на столе.

– Какая жалость, что ваши журналы будут пылиться в Александрии, – сказал Джерико, – и их будут читать лишь туристы да ученые! По-настоящему серьезные люди их так и не увидят.

В ответ Алигьери посмотрел на свою щетку.

– Смотрите, сколько на ней волос!

И он передал щетку Джерико, который аккуратно снял комки волос со щетки и принялся расчесывать голову жнеца с другой стороны.

– Если вас не обидит то, что я скажу, Жнец Алигьери, – сказала Анастасия, – то, мне кажется, миру пора отдать вам должное.

– Жнец Анастасия права, – подтвердил Грейсон, который не знал деталей, но был в курсе относительно общей проблемы. – Все должны знать о той жертве, что вы принесли на алтарь человечества. Вы должны поведать об этом миру – раз и навсегда.

– Именно так, – подхватила Анастасия. – Люди забыли вас, но вы обязаны заставить их вспомнить славные моменты нашей истории. Это – то наследие, которое вечно пребудет в ее анналах.

Жнец Алигьери с минуту подумал над сказанным. Он все еще не до конца был убежден, но в его взгляде уже не было того презрения, которое он демонстрировал поначалу.

– Что мне нужно, – сказал он, наконец, – так это новая щетка.

Я – Жнец Данте Алигьери, когда-то живший в ЕвроСкандии, ФранкоИберии, ТрансСибири и Византии, а нынче проживающий постоянно в Британнии, хотя и не связанный профессиональными узами с каким-либо конкретным сообществом.

Я делаю это сообщение не только по просьбе Жнеца Анастасии, но и по собственной воле, чтобы открыть столь долго скрываемую правду.

Некоторое время назад я принимал участие в организации и реализации плана массовой жатвы, объектом которой стало значительное количество людей. Да, это была массовая жатва, но необычного рода. Я играл ключевую роль в уничтожении орбитальной колонии на станции «Новая Надежда».

Как жнец я имел полное право совершить это действие. Я с гордостью вспоминаю о своей роли в этой массовой жатве и не чувствую ни малейших угрызений совести.

Тем не менее я не вполне справился со своими обязанностями жнеца, и это обстоятельство висит на мне тяжелым бременем. Как вам известно, в наши обязанности входит наделять иммунитетом родственников подвергнутых жатве людей. Это ясно и недвусмысленно прописано в третьей заповеди жнеца. Тем не менее в силу деликатного характера операции мы не исполнили своего долга по отношению к родственникам подвергнутых жатве и не наделили их иммунитетом.

Я не стану ссылаться на свое неведение или наивность – мы все прекрасно знали, что делаем. Наша высокая цель – вести мир к состоянию максимального благополучия. Защищать от неопределенности. Если бы колонизация внеземного пространства стала успешным проектом, не было бы необходимости прореживать население Земли, отпала бы нужда в жнецах. Люди жили бы вечно, не опасаясь жатвы. Вы сами видите, насколько противоестественной была бы жизнь на планете, лишенной жнецов. Защищая самих себя и наши великие цели, мы защищаем естественный порядок вещей.

Естественно, мы должны были сделать так, чтобы катастрофа на станции выглядела как результат несчастливого стечения обстоятельств. Зачем было беспокоить обычных людей, посвящая их в то, насколько непросто нам далось наше решение? Жнецы, участвовавшие в операции, были настолько преданы нашему общему делу, что двое из них добровольно пожертвовали собой. Жнецы Хатшепсут и Кафка взяли на себя управление шаттлом, который врезался в орбитальную станцию и подверг жатве всех ее обитателей. В высшей степени благородное деяние! Моя задача сводилась к тому, чтобы и шаттл, и соответствующие отсеки станции были в достаточной мере снабжены взрывчаткой, дабы ни один человек не выжил.