Обрученные Венецией - Мадлен Эссе

– А знаешь, откуда мне известны сведения о тебе? – внезапный вопрос Марго заставил Каролину обернуться.

Синьорина, хоть и перебирала неприятные для себя догадки, все же смотрела на куртизанку с ожиданием.

– От самого Адриано, когда перед своим отъездом он посетил мое ложе, – ее голос звучал победно, но Каролина ощутила в нем некую дрожь.

«Лжет, – подумала она, хотя сердце содрогалось от ревности и боли, – он не мог… Только что сама сказала, что он не приходил к ней с тех пор, как появилась я».

Но по пути домой Каролина нервно потирала руки в беспокойстве, что сейчас зальется рыданиями. И отчего только она не послушала Лауру и отправилась на эту глупую встречу? Ведь, передай она эту записку Адриано, он наверняка узнал бы, кто является ее автором. И тогда он сам решил бы этот вопрос.

А теперь, если она скажет ему об этой встрече, он и его деятельность в сенате могут оказаться под ударом. Что бы ни отвечала Каролина куртизанке, она прекрасно понимала, что в ревности и злобе та может поступить так, как ей заблагорассудится, и тогда Адриано окажется в опасности. Возможно, если тетушка поможет с документами, все сможет хоть как-нибудь утрястись.

По ее телу прошла теплая волна при мыслях о Матильде. Совсем скоро им придется встретиться, чему Каролина несказанно радовалась. Но только перед ее глазами появлялся образ Адриано, как все остальные пропадали из памяти.

Боже милостивый, до его возвращения еще несколько дней! Она с ума сойдет в ожидании! Вспомнив его любящие объятия, Каролина на какой-то момент почувствовала себя легко и спокойно, словно Адриано находился сейчас за ее спиной. Но тут же она осознала, что он мог и впрямь дарить благодатные мгновенья своего общества и этой мерзавке Маргарите! Синьорина ощутила, как сердце сокрушается под беспощадными ударами ревности. Ух, благо для Адриано, что он находится сейчас вдали от нее, иначе она не смогла бы сдержать себя в гневных эмоциях. В чувствах, на которые она не имеет права. Ведь по сей день она ему никем не приходится.

«Все бы ничего, если бы не его слова о любви…» – твердил ей разум.

«Но ведь он любит… – отвечало сердце. – Он любит… ибо ощущалось это каждым ответным звуком его души. Он не мог…»

«Но он – мужчина…» – продолжал уверять разум.

«Он не такой мужчина, как все мужчины…» – настаивало сердце.

«Но откуда тебе это знать?»

«Я верю, что он жаждет испытать лишь мои ласки…»

«А что, по-твоему, он будет делать до того, как ты решишься их подарить?»

Последняя мысль разума оставила сердце без желания продолжать дискуссию. Как бы то ни было, но о том, чего жаждет мужчина, помимо любви, Каролине прекрасно известно. Неужто необходимо лишиться целомудренности, чтобы удержать его?

Спустившиеся на Венецию сумерки пророчили ясную и звездную ночь, ожидание которой приводило Каролину в уныние. Еще один вечер без него… Еще один тоскливый и невероятно печальный вечер. И как только прежде она могла вообще жить, не ощущая этих трепетных и сводящих с ума чувств? Теперь ее жизнь не просто претерпела изменения. Она наполнилась смысло м. Смыслом, который вызывает желание не просто жить, но и бороться за свое счастье, даже если оно кажется невозможным… Даже если ему не позволяют существовать.

Из окна своих покоев Каролина наблюдала за плавающими по Большому каналу гондолами, в одной из которых ворковала влюбленная парочка. Она тяжело вздохнула, вспомнив те немногочисленные волнительные вечера рядом с Адриано, которые они успели провести после их сближения в Местре. Как же все изменилось! Совсем недавно она сходила с ума, словно ребенок, сбегая из герцогского палаццо, чтобы обрести хотя бы каплю свободы в оковах воспитательских мер. И вот теперь она обрела эту свободу… она обрела этот источник счастья – он теперь рядом с ней, дает ей упиваться любовью, утоляя жажду чувств и заветных желаний.

Ей тяжело давались эти сладкие воспоминания о его прикосновениях, нежных поцелуях, тепле, излучающем его огромным сердцем. Но, вопреки невероятной тоске, она предавалась этим возвращениям в недалекое прошлое, в котором каждое мгновенье ее жизни насыщалось его присутствием.

Сейчас же, когда их разделила двухнедельная разлука, оставившая каждого наедине с ошеломляющими мыслями и непрестанно бурлящими чувствами, Каролине приходило неведомое ранее осознание, что он значит для ее сердца гораздо больше, чем она могла только предположить. И каждую минуту, которую им предстоит провести еще вместе, Каролина намеревалась переживать рядом с Адриано так, словно накануне их очередного расставания: нетерпеливо, насыщенно и чувственно.

Поразительно, но ее так мало занимали мысли о скором приезде тетушки, которую она так давно желала увидеть! Быть может, потому, что тетушка в ее жизни была всегда… А он появился совсем недавно…

Теперь она понимает, что любовь к мужчине способна затмить любые другие чувства в сердце женщины. Благодаря этому чувству и скорбь по родителям так быстро отпустила ее душу. И ностальгия так мало давала о себе знать. И вообще: на протяжении всего времени часто ли она задавалась мыслью, что пребывание в этой республике может погубить ее? Или беспокойство о том, что она осталась ни с чем – без крова, денег, титула – часто ли занимало ее голову? Странно, но предусмотрительную и далеко неглупую Каролину все это перестало занимать в тот самый момент, когда она поняла, что на самом деле скрывается в сильном сердце Адриано Фоскарини. И впрямь, для нее стали безразличными многие вещи благодаря тому, что любовь к Адриано просто сразила ее. Радоваться ли ей этому, ведь ее разум почти ослеп? А почему нет, если она счастлива от этой слепоты?!

Не желая изнывать в четырех стенах, Каролина, решившись подышать свежим воздухом перед сном, прошла на задний двор, дабы продолжить тосковать в бельведере. И удивительно, но эта любовная тоска даже приносила ей своего рода удовольствие: эта ноющая грусть, оказывается, такое прекрасное чувство, когда знаешь, что она развеется совсем скоро одним только касанием возлюбленного, который осушит ее слезы своим теплым и долгожданным дыханием.

Выйдя на улицу, синьорина с наслаждением вдохнула беспечно парящий в воздухе аромат осенних цветов из небольшой оранжереи Фоскарини. Этот аромат растворяла свежесть осенних дождей, властно занявших в последние дни небесную венецианскую гладь. Закутавшись в накидку из пашмины, Каролина обогнула палаццо и присела на скамью в бельведере, обросшем увядающей растительностью и цветами.

Позади послышался раскатистый женский смех, и синьорина с любопытством всмотрелась в полумрак, царящий на маленьком канале между дворцами Фоскарини и Бельоджи. Гондола с веселой парочкой находилась именно в тени этих владений, и люди в ней казались едва заметными. Но Каролина видела силуэты, страстно обнимающиеся в гондоле и отдающиеся друг другу в объятия. Ее ничуть не стыдило привычное женское любопытство, перед которым ей не удавалось устоять, поэтому синьорина тихонько поднялась со скамьи и прошла ближе к обросшей изгороди, стараясь сильно не высовываться, но все же повнимательней рассмотреть парочку. Она слегка нагнулась вперед, вглядываясь в гондолу, и отвлеклась несвязной, но вполне счастливой беседой двух влюбленных.