Вампир Лестат - Энн Райс

Наконец однажды вечером, после того как он в течение многихдней отказывался подчиниться и потому уже едва не умирал от голода и ни с кемне разговаривал, его снова втолкнули в одну из комнат. Он был грязен и почтиослеп, попав после многих дней заточения в темноте на яркий свет, а перед нимстоял человек в костюме из красного бархата, с тонким и почти светящимся лицом.Человек протянул руку и нежно коснулся его холодными пальцами, а потом Армансловно сквозь сон увидел, как из руки в руку перешли несколько монет, и у негоне было сил даже заплакать. Это была очень большая сумма. Его продали. Этолицо… оно было таким гладким, что его легко можно было принять за маску.

В последний момент он все же разрыдался. Он плакал и говорил,что будет слушаться, что не станет больше сопротивляться. Умолял сказать, кудаего ведут, и вновь клялся, что станет послушным… Когда его тащили вниз полестнице к темной, пахнущей водорослями воде, он снова почувствовал нежное иодновременно твердое прикосновение холодных пальцев нового господина. И вдруг кего шее прижались мягкие губы, и этот поцелуй, против которого невозможно былоустоять, обещал, что ему никто больше не причинит вреда.

О, сколько любви, бесконечной любви было в этом поцелуе вампира!Она окутывала Армана и очищала его, в ней была заключена вся вселенная. Егопосадили в гондолу, и лодка огромным зловещим жуком понеслась по узким каналамк другому огромному дому.

Он опьянел от удовольствия, от прикосновения белых сшелковистой кожей рук, причесывающих его волосы, от голоса, шепчущего ему, чтоон очень красив, от лица, которое то искажалось от переполняющих его обладателяэмоций, то прояснялось и почти светилось, как будто было вылеплено из алебастраи украшено бриллиантами. Иногда оно походило на пруд, в котором отражаетсялунный свет. Коснись его кончиком пальца, и поверхность оживает, но уже черезсекунду вновь становится спокойной и гладкой.

Он пьянел по утрам от воспоминаний об этих поцелуях, когда водиночестве бродил по дому, открывая одну за другой двери, за которыми виделмножество книг, географических карт, скульптур из гранита и мрамора, или когдадругие ученики Мастера, обнаружив его в одной из комнат, спокойно отводили егона рабочее место и терпеливо объясняли, что он должен делать, показывали, каксмешивать краски и добиваться чистоты цвета с помощью яичного желтка, какпокрывать поверхность дерева лаком. Они брали его с собой на леса, гдеосторожными мазками касались самых краев огромной картины, изображающей небо,облака и ангелов на их фоне. Они объясняли ему, что прекрасных лиц, рук икрыльев этих ангелов может касаться только кисть Мастера.

Он пьянел от удовольствия, когда вместе со всеми сидел задлинным столом и наслаждался вкусом блюд, которые ему не приходилось пробоватьв своей жизни, и чудесным вином, какого до этого никогда не пил.

Он засыпал лишь затем, чтобы проснуться в сумерках и увидетьвозле огромной кровати Мастера, невообразимо красивого в своем костюме изкрасного бархата, с густыми светлыми волосами, сияющими в отблесках света, иполными счастья, сверкающими кобальтовыми глазами. И поцелуи, от которых можнобыло умереть…

– О да… я никогда не разлучусь с тобой… да, да… ничегоне бойся…

– Скоро, уже совсем скоро, мой дорогой, мы воистинусоединимся… скоро…

Факелы ярко освещают весь дом. Мастер с кистью в руке стоитна лесах…

– Встань там, на свету, не шевелись…

И долгие часы он стоит, застыв в одной позе, а передрассветом видит лицо ангела, так напоминающее его собственное. Потомулыбающийся Мастер уходит по бесконечному коридору.

– Нет, Мастер, пожалуйста, не уходите, не оставляйтеменя, возьмите меня с собой…

И снова день. Он идет с полными денег, настоящего золота,карманами, и перед ним открываются великолепие и роскошь Венеции стемно-зеленой водой ее каналов в окружении роскошных дворцов. Рядом с ним рукаоб руку идут другие ученики. Пахнущий свежестью воздух на площади Сан-Марко ивысокий свод голубого неба – это было похоже на сны, которые он видел вдетстве. Наступают сумерки, и во дворец приходит Мастер. Он стоит с кистью вруке, склонившись над небольшой панелью, а его ученики с благоговением и едвали не с ужасом завороженно следят за его работой. Мастер поднимает голову,видит его, откладывает в сторону кисть и уводит Армана из огромной мастерской,в которой до полуночи будут трудиться другие ученики. Они снова одни в спальне,и его лицо в руках Мастера, и тайный поцелуй, о котором не должен знать никто…

Сколько прошло времени? Два года? Или три? Нет слов, чтобыописать то счастливое время: военные корабли, покидающие порт, чтобы принятьучастие в морских сражениях; рвущиеся ввысь песнопения перед византийскимиалтарями; возвышенные и сказочные представления с адскими пропастями искачущими дьяволами, разыгрываемые на подмостках церквей и во дворце;сверкающие мозаики на стенах Сан-Марко и Сан-Дзаниполо; Дворец дожей; великиехудожники, гуляющие по улицам города: Джамбоно, Уччелло, Виварини и Беллини;бесконечные праздничные карнавалы и процессии – и каждый вечер часы,проведенные наедине с Мастером, в то время как все остальные спят, надежнозапертые под замком. Кисть Мастера быстрыми мазками касается панели, словно онне пишет, а лишь расчищает картину– солнце, небо и простирающееся под крыльямиангела море.

И ужасные, но неизбежные моменты, когда Мастер вдругвскакивает с мучительным криком, расшвыривает вокруг баночки с красками иприжимает руки к глазам, словно готов вырвать их навсегда.

– Почему, почему я не вижу? Почему я не способен видетьлучше, чем смертные?!

Он прижимается к Мастеру в ожидании восхитительного поцелуя.Мрачная тайна… секрет, который нельзя открыть никому… Перед рассветом Мастернеслышно выскальзывает за дверь.

– Мастер, позвольте мне пойти с вами!

– Скоро, мой дорогой, моя любовь, мой малыш, когда тынемного подрастешь и станешь достаточно сильным, когда избавишься от всех своихизъянов. А теперь иди и познай все доступные тебе развлечения, познай любовьженщин и любовь мужчин, пока у тебя еще есть время. Забудь о тех горестях,которые пришлось тебе испытать в борделе, и наслаждайся всем, что ждет тебявпереди.

Редкую ночь он не видел Мастера возле себя перед рассветом.Мастер возвращался порозовевший, с потеплевшей кожей, чтобы обнять Армана идать ему силы на целый день, помочь пережить долгие часы до следующеговосторженного поцелуя в сумерках.