Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт

– А это, – радостно подхватила Жюли, – плюс тринадцать лет. Дональд не против, правда же, милый?

– Нисколько.

Мистер Ситон, который в течение всего перекрестного допроса невозмутимо и в прежнем наилучшем настроении разносил по комнате сэндвичи и лепешки, сел и взял штучку себе. Я заметила, что почему-то тарелка с сэндвичами оказалась посередине между его и моим креслом, так что и мне, и ему было легко дотянуться. А ведь неплохой стратег, подумала я, наблюдая, как он тихо прикончил сэндвич и потянулся за следующим. Они были очень вкусными – я сама их готовила.

– Так вот, – начал дедушка, который, будучи мужчиной из рода Уинслоу, явно считал, что пора вернуться в центр всеобщего внимания, – насчет этого римского лагеря в Западном Вудберне…

– Это укрепления, – вставил Дональд.

– Ну, значит, укрепления. Хабитанциум, так ведь их называли римляне?

– Хабитанкум. – Дональд рассеянно взял новый сэндвич, умудрившись не оторвать от своего собеседника зоркого заинтересованного взгляда. – Это название с различных надписей, которые были обнаружены. Никаких других ссылок на него нет, и укрепления получили название по этим надписям, так что фактически, – внезапная очаровательная улыбка, – ваша догадка ничем не хуже моей, сэр.

– О да. Итак, вот что я хотел знать…

Но тут в комнату бодро вошла миссис Бейтс, нагруженная добавкой лепешек и распираемая новостями.

– Просто чудо, как разлетаются вести в этих краях. Жюли приехала не больше пяти минут назад, а ее молодой человек уже обрывает телефон. Он там ждет.

Она шлепнула тарелку с лепешками на столик и выжидательно уставилась на Жюли. Та несколько секунд непонимающе смотрела на экономку, а потом я заметила, как по щекам девушки разливается слабый румянец.

– Мой… молодой человек?

– Ну да, – кислым тоном отозвалась миссис Бейтс. – Молодой Билл Фенвик из Низер-Шилдса. Видел, мол, как вы проезжали, когда он работал близ дороги.

– Молодой Билл Фенвик? – встрепенулся дедушка. – Низер-Шилдс? Что это? Что это?

– Понятия не имею, – легкомысленно отмахнулась Жюли, опуская чашку. – Неужели он говорит, что это ради меня?

– Еще как говорит, и вам это прекрасно известно. Он ни о ком другом вообще не говорит с тех пор, как вы тут в последний раз были, а коли спросите мое мнение…

– Ох, миссис Бейтс, ради бога!

Жюли, совершенно красная, почти бегом выскочила из гостиной. Миссис Бейтс свирепо встряхнула головой, адресовав кивок куда-то между дедушкой и Дональдом.

– Он славный паренек, Билл Фенвик, но не для таких, как она, вот вам и вся чистая правда без обмана!

– Миссис Бейтс, в самом деле, не надо… – начала Лиза.

– Что думаю, то и говорю, – отрезала домоправительница.

– Хм, – хмыкнул дедушка. – Тогда жаль, что вы так много думаете. Теперь все, Бетси. Ступайте.

– Ухожу. Пейте чай на здоровье, я сама пекла лепешки. В Лондоне вы таких не попробуете. – Кивок в сторону Дональда. – Да и в Шотландии тоже, с позволения сказать. А теперь, я и в самом деле видела, как этот котяра прошмыгнул в комнату, или нет?

– Кот? – переспросила Лиза. – Томми? Да нет, ему сюда всегда вход воспрещен.

– Мне померещилось, будто он шмыгнул мимо, когда я открывала дверь.

– Ерунда, Бетси, вечно вам все мерещится. – Дедушка наугад потыкал под диваном тростью. – Нет здесь никакого кота. Хватит выдумывать предлоги, ступайте. Лепешки превосходные. Не могли бы вы попросить Жюли принести еще кипятка, когда она закончит говорить по телефону?

– Хорошо, – ответила миссис Бейтс, ничуть не оскорбившись. – Никто не скажет, дескать, я понимаю намеки хуже иных прочих. – Однако уже у двери она повернулась и выпустила последний заряд: – И мистер Форрест тоже, я не говорила? Уже вернулся. Его не ждали раньше пятницы, а он, глядь, взял да приехал. Может, и он вот-вот позвонит.

И она со смешком исчезла.

Наступила пауза.

– Ну ладно, – сказал Кон, лениво протягивая руку, – лепешки того стоят.

– Хм, – возразил дедушка, – она что надо. Я Бетси последний полпенни доверю, а это вы мало про кого скажете в наши дни. Итак, мистер Ситон, на чем мы остановились?

– Хабитанкум, – подсказал Кон, – как раз про начало раскопок.

– А, да. И что вы рассчитываете откопать? Ответьте-ка. Если тут есть что-то достойное того, чтобы его откопали, я бы хотел, чтобы вы откопали это в Уайтскаре. Но на то не похоже, верно, мистер Ситон?

В глазах Дональда на миг вспыхнуло удивление, тотчас же сменившееся мимолетным замешательством. Дедушка, попивая чай, ничего не заметил, но Кон не пропустил. Глаза его на миг сузились. А потом я увидела то, чего не мог видеть больше никто в комнате. Рука Дональда, державшая сэндвич с ветчиной, во время всего разговора свешивалась с кресла. Край покрывала доходил почти до самого пола. И вот из-под этого края украдкой высунулась черно-белая лапка и потрогала сэндвич.

– На ныне существующих картах ничего подобного не отмечено, – сказал Дональд, безмятежно игнорируя сей поразительный феномен, – но это, разумеется, еще не свидетельствует, что тут ничего нет. Если начнете выворачивать плугом римские монеты, сэр, надеюсь, сразу же пошлете за мной.

Во время этой тирады он положил сэндвич обратно на тарелку, а потом рука его – так небрежно! – снова свесилась за подлокотник с отломанным солидным куском. Лапка мгновенно мелькнула вновь, не слишком бережно завладев добычей. Похоже, Томми привык не зевать, когда жизнь подкидывала ему лакомый кус.

– А как долго вы тут пробудете?

– Возможно, до августа.

– Сомневаюсь, – с усмешкой заметил Кон, – что до тех пор мы будем особенно много пахать.

– В самом деле? – спросил Дональд и добавил извиняющимся тоном: – Боюсь, я крайне невежествен. Ваша… э-э-э, миссис Бейтс, вероятно, не слишком заблуждалась в своем суждении о лондонцах.

– Ну, – сказал дедушка, – если вы сумеете отличить пшеницу от овса, а я в этом не сомневаюсь, то дадите очко вперед и мне, и Кону. Мне вот в жизни не отличить римской надписи от этикетки виски.

Протест Кона и мое: «Ты уверен?» – прозвучали в унисон, так что все засмеялись. Под этот смех вошла Жюли, столь демонстративно равнодушная и столь хлопотливо сосредоточенная на кувшине с кипятком, что внимание всех присутствующих с почти слышимым щелчком переключилось на нее. Я знала, что Кону потребовались все силы, чтобы не спросить ее напрямик, что говорил Билл Фенвик.

– Жюли? – У старого мистера Уинслоу не было подобных ограничений. – Что сказал мальчик?

– Ой, да ничего особенного, – отмахнулась Жюли. – Просто как у меня дела, долго ли я тут пробуду и… и всякое такое.

– Хм. Ну что ж, дай-ка взглянуть на тебя, дружок. Иди, садись рядом со мной. Так как там у тебя с работой?