Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове - Сол Слэш Хадсон

Несколько часов я отходил у себя в номере, а оба охранника дежурили в коридоре у двери, чтобы я точно никуда не ушел. Потом пришел Дуг Голдстейн и разразился одним из самых никчемных проявлений беспокойства за всю историю человечества. Он произнес длинную речь на повышенных тонах о том, что я натворил, о том, как меня любят, и так далее, и тому подобное. Это было очень агрессивно, очень драматично и очень фальшиво. Чтобы проиллюстрировать свою «серьезность», он швырнул в телевизор бутылку «Джека Дэниелса». Когда он ушел, я взял эту бутылку, которая, к счастью, не разбилась, и налил себе «Джека», чтобы оправиться от этой тирады.

Вскоре после этого Дуг собрал группу в номере Акселя. Я по-прежнему клевал носом. Все выразили свою озабоченность моим состоянием, но замечание Акселя особенно выделялось на общем фоне. Оно сразу вытащило меня из тумана дремоты.

– Ты нас напугал, – сказал он медленно, глядя прямо на меня. – Мы решили, что ты умер… Я уж подумал, что мне придется искать нового гитариста.

На следующее утро мы сели на вертолеты и полетели в Окленд на концерт, и все это время Ронни и Эрл следили за мной, как два ястреба за мышью. Оттуда мы отправились в лос-анджелесский Колизей, затем в Сан-Диего, где концерт получился просто убийственный: на афише были Motörhead, Body Count, Metallica и мы. Потом мы играли на огромном стадионе Роуз-Боул в Пасадене, а закончили гастроли в Сиэтле. И через несколько дней все поняли, что моя акция с наркотиками и клинической смертью была разовой.

Каким бы замечательным ни было это турне, я испытал облегчение, когда оно закончилось. Я был благодарен за то, что мне больше не нужно краснеть перед парнями из Metallica, наблюдая за тем, что выкидывает Аксель изо дня в день. В последний день турне я чувствовал себя так же, как и все гастроли: был в восторге от того, чего мы достигли, и в то же время огорчен тем, что все прошло не настолько грандиозно, как могло бы.

После года гастролей прояснилась наша величайшая ошибка: мы почти не заработали денег. То, что могло бы стать нашим гонораром, поделили между собой профсоюзные выплаты команде за переработки из-за ежедневных опозданий Акселя и тематические вечеринки, выкачивающие из нас все соки, так что в итоге после года усердного труда мы почти ничего не получили. Дуг наконец провел с Акселем серьезную беседу о расходах группы в турне с Metallica и о том, что всю прибыль съели наши непомерные траты. Думаю, у Акселя было несколько предложений по сокращению расходов, которые бы особо ничего не изменили, но Дуг наконец достучался до него: он сказал Акселю, что если тот хочет сохранить свой прекрасный новый особняк в Малибу за несколько миллионов долларов, ему нужно больше зарабатывать.

Поэтому Дуг организовал нам концерты еще на год вперед. Мы начали с Южной Америки в октябре 1992 года, а потом ездили по Европе, Японии и Австралии до января 1993 года. Как бы нам ни было тяжело, Дуг не получил от нас ни одного возражения – мы все хотели играть и дальше. Ну а чем бы я еще занимался? В то же время я постоянно надеялся на перемены. А еще постоянно задавался вопросом, поехали мы на гастроли для того, чтобы поправить финансовое состояние группы, или для того, чтобы Дуг получил солидные комиссионные.

Прежде чем мы снова отправились в путь, я женился на Рене в октябре 1992 года. Мы определенно не мелочились – свадьба была масштабная, и я почти не имел к ней отношения. Единственное, что я помню, – это как Рене показывала мне бесконечное количество каталогов с подарками, которые нужно было выбирать. Я ничего в этом не понимал, и отсутствие у меня интереса ее очень расстраивало. Свадьба состоялась в отеле «Фор Сизонс» в Марина-Дель-Рей, Дафф был моим шафером, а гостей собралось сотни две, включая ребят из нашей группы и команды, а еще там были музыканты. После свадьбы мы с Рене отправились в Танзанию в Африке и ездили на сафари все две недели медового месяца. Для такого фанатика дикой природы, как я, Африка всегда была на вершине списка мест для отпуска: там я мог увидеть то, о чем читал в книгах и что с детства смотрел по телевизору. Я был одержим леопардами; я вставал в пять утра, чтобы отправиться на сафари, и возвращался к шести вечера. Это было лучшее место в мире, чтобы забыть обо всем, что тогда меня беспокоило. Трудно представить, что любая проблема имеет значение, когда стоишь посреди кратера Нгоронгоро вдали от любых следов цивилизации.

Перед свадьбой мы с Рене устроили сразу мальчишник и девичник в «Трубадуре», потому что Рене не хотела, чтобы мы с ребятами собирались без присмотра. И на той небольшой вечеринке я столкнулся со старой знакомой по имени Перла.

С Перлой мы познакомились в Лас-Вегасе, когда выступали хедлайнерами в «Центре Томаса и Мака» в первой части турне с альбомами Illusion. Я тогда спал с кем попало, а с Рене мы встречались редко. Перла ни черта не знала о Guns N’ Roses, да и не хотела знать – она приехала из Лос-Анджелеса, потому что увидела мою фотографию и захотела со мной встретиться. Рон Джереми познакомил нас перед концертом, а потом мы встретились у меня в отеле и тусовались всю ночь. Скажем так, она произвела на меня сильное впечатление, которое переросло в серьезное увлечение.

Мы обменялись номерами телефонов и поддерживали связь, когда я после этого отправился в турне. В итоге она сняла у меня Уолнат-хаус на год и была лучшей квартиранткой в моей жизни. О силе характера Перлы говорит то, что она жила там, не теряя рассудка, потому что это место оказывало пагубное влияние на всех остальных жильцов, включая меня.

Моими первыми жильцами были две бисексуалки, с которыми я познакомился во время одного из наших четырех концертов на лос-анджелесском Форуме. Они были в первом ряду и вели себя довольно вызывающе на протяжении всего концерта. Потом я попросил привести их ко мне в гримерную, чтобы продолжить веселье, и мы тоже обменялись контактами. Я звонил им и приглашал в гости, наблюдал за ними, и мы вместе развлекались. Я сдал им дом, когда уезжал в турне, что казалось хорошей идеей, а они там устроили черт знает что: накачались метамфетамином, одна из них убила кошку другой, а потом напала на нее саму. «Пострадавшая» съехала, а вторая подселила к себе дилера мета. Мне пришлось поехать туда и разобраться с ситуацией, и когда я снова увиделся с этой девушкой, я ее едва узнал. Вторым моим жильцом был парень по имени Джим, который работал в зоопарке со змеями. Я нанял его присматривать за змеями и в конце концов сдал ему весь дом. По-видимому, он тоже в какой-то момент потерял самообладание, пока там жил, и совершенно расклеился. Перла была единственной, кого это место не смущало, – и единственной, кто вовремя платил за аренду и наслаждался жизнью там.

В общем, как только я вернулся к Рене, обручился с ней и все такое, я изо всех сил старался избегать Перлу, потому что знал, что между нами что-то серьезное, чего я не мог не замечать. Правда, после ссоры с Рене из-за брачного контракта и передозировки в Сан-Франциско мне стало наплевать, и я договорился встретиться с Перлой на нашем концерте в Сан-Диего, всего за два концерта до конца гастролей и за несколько недель до моей свадьбы. Мы провели вместе ночь, а в следующий раз я увиделся с ней уже на мальчишнике, который она испортила. Перла была опасна; между нами существовало такое притяжение, что ни один из нас не мог этого отрицать. В то же время она вела себя слишком амбициозно и энергично, чтобы заводить отношения; ей было семнадцать, а мне двадцать пять; она была слишком сумасшедшей, поэтому я не хотел ради нее отменять свою свадьбу. Но Перла – настоящий фейерверк, и связь между нами была достаточно сильной, чтобы я снова провел с ней ночь. А если точнее, ночь перед своей свадьбой.