Охота на русскую Золушку - Анна Трефц

— Это-то меня и пугает, — честно ответил я.

Мы снова помолчали. Ал налил себе еще бренди. А я лишь покосился на свой стакан. Нет, сейчас я не в силах держать что-то в руках. Они меня все еще не слушались. Да и весь мой организм пошел вразнос.

— Не буду лгать, — я вздохнул и все-таки озвучил то, что должен, — Маша мне очень нравится…

— Она сказала мне да, Марко! — поспешно перебил меня он, — Мне первому, а не тебе!

— У нас тут не соревнование!

— И все же! Она хочет быть со мной. Ты собираешься встать между нами?

Я вспомнил наш разговор с Машей накануне в больничной палате. Она потребовала, чтобы я убрался из ее жизни. Получается, это был не порыв, не попытка защититься от опасности, которую все тут связывают со мной? Она выбрала Ала?

— Допустим, — я сжал кулаки, — Чего ты от меня хочешь?

— Не мешай нам. Отойди в сторону. А лучше… может быть тебе и вовсе уехать?

— Ал, я вообще-то человек. Ты хочешь, чтобы я исчез из твой жизни по щелчку пальцев?

— Я понимаю, что прошу слишком много! И прости меня за это. Но, во-первых, это не на долго. Просто дай нам возможность закрепить наши отношения. А, во-вторых, для тебя Маша — еще одно приключение. Ты уже через неделю о ней и не вспомнишь. Слетай в Штаты к отцу, развейся. Потом вернешься со свежими мыслями.

— Ты забыл, что Маше угрожает опасность?

— Главная опасность для нее — это ты! 99 процентов, что на нее напали из-за тебя, Марко. Даже следователи склоняются к этой версии. Исчезни из ее жизни, и у нее все наладится. А я возьму на себя ее безопасность.

— Ты?

— Я постараюсь быть все время рядом. Я или мои люди встанут на страже ее покоя.

Из всего этого бреда я выделил только одно — Маша сказала Алу «да». Она выбрала его, а меня послала ко всем чертям. И странно, что я еще сопротивлялся. Тому за последние несколько суток нашлось масса подтверждений: я встретил ее, когда она выходила с Алом из отеля, она целовалась с ним у меня на глазах и она потребовала, чтобы я ее оставил. Что мне еще нужно? Не мог же я ходить вокруг них кругами, требуя внимания. Конечно, ее улыбка, ее взгляд тогда на яхте и потом у больницы упрямо указывали на то, что не так уж и плохо она ко мне относится. Однако, относись она ко мне чуть лучше, она бы дала мне это понять более красноречиво. Разве нет?

— Ок, — тогда в курилке я дал Алу обещание, о котором потом пожалел бесчисленное количество раз. Но как мне казалось, у меня не было иного выхода, — Я исчезну до экзаменов. Не пропускать же мне семестр из-за ваших незрелых отношений. Но если я вернусь, а между вами так ничего и не сложится, тогда извини, друг, второго шанса я тебе уже не дам.

— Ты так уверен в себе?

— Я уверен в своих чувствах.

Я решил, раскрыть карты. Да, если мне представится шанс, я попытаюсь добиться Маши. Он удивил меня лютым холодом во взгляде. Потянуло настоящей ненавистью. Неужели дружба с детства может в легкую разрушиться из-за девчонки? Мне бы и в голову такое не пришло, даже если бы они с Машей поженились, нарожали кучу детишек и были счастливы до самой старости. Да, я сожалел бы втихаря об утраченных возможностях, но остался бы Алу другом. Хотя, не такой уж я и ангел, как выяснилось чуть позже. Но все по порядку.

Я решил уехать в Лондон с утра пораньше. Врач обещал выписать Машу из больницы после полудня, но я не видел смысла заезжать и прощаться. Она же меня уже послала ко всем чертям, и это можно считать полновесным прощанием. Так я думал первые 30 миль. Потом моя решимость покинуть ее до самого Рождества слабела с каждой минутой. Как будто к машине прицепили резиновую ленту и растянувшись до предела, она потащила меня назад. Я боролся еще миль 20, а потом малодушно решил, что надо все-таки вернуться. Плана не было. Сначала я надеялся опоздать и подъехать к больнице, когда Ал ее уже увезет. К тому все и шло, потому что на обратном пути в Дувр я встал в огромную монолитную пробку, растянувшуюся миль на десять из-за двух водителей, которые устроили эпическую аварию, перегородив своими теперь уже экс-автомобилями все полосы. Все остальные участники дорожного движения терпеливо ждали приезда полиции и скорой, потом, когда все службы закончат свои необходимые дела, и наконец, запустят движение. Миновав место столкновения, я нажал на педаль газа с такой силой, будто бы всерьез боялся опоздать и не увидеть Машу. В общем, к больнице я прибыл как раз вовремя. И поймал ее прощальный изумрудный взгляд и искреннюю светлую улыбку. Возможно, мы смогли бы объясниться. Во всяком случае, я не остался бы с вопросами в голове. Но Ал все испортил. Он как коршун навис над нами, не дав произнести ни одного лишнего слова. Более того, он вдруг на ходу поменял условия нашей сделки, отодвинув мое возвращение до самого лета. Я эту инициативу не оценил. Вслух, конечно, ничего не стал говорить, но для себя решил, что не собираюсь выполнять то, под чем не подписывался. Более того, кто вообще сказал, что я должен сидеть в Штатах несколько месяцев? Уговор был не лезть в их с Машей отношения, не попадаться ей на глаза, а где я буду это делать, не все ли равно. Если уж Алу так неприятно видеть меня не только рядом с Машей, но и рядом с собой, я вполне могу жить в другом месте. Недалеко от Оксфорда. Как бы Ал не хорохорился, безопасность Маши я не мог ему надолго доверить.

Я раздал поручения парням из службы безопасности принца, я улетел в Нью-Йорк. Там действительно накопилось немало дел. Отец уже несколько месяцев требовал моего присутствия. Ему все виделась перспектива, что я разделю с ним бремя управления компанией. Надоело ему вкалывать в одиночку. Я его понимал. И сам чувствовал, что пора облегчить ему жизнь. Все упиралось в мои обязательства перед королевской семьей. Ведь я все еще считался начальником службы безопасности принца Альберта, черти бы его побрали. Хотя он во мне особенно уже и не нуждался. Последние два года я только и делал, что тушил скандалы с ним никак не