📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеМы вернемся, Суоми! На земле Калевалы - Геннадий Семенович Фиш

Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы - Геннадий Семенович Фиш

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 133
Перейти на страницу:
ошибиться».

— Скорее бы он уходил обратно, — сказал командир.

Высокий, широкоплечий, в выгоревшей от солнца гимнастерке, широко расставив ноги, он стоял во весь рост и, запрокинув голову, пристально следил за самолетом. В руке у него была заряженная ракетница: он держал ее, не зная, пустить еще ракету или нет. И мы снова услышали нарастающий гул немецких самолетов — это возвращались «фокке-вульфы».

Щеткин сделал крутой вираж и, выпустив зеленую ракету, стал уходить. Комиссар неодобрительно покачал головой. Зеленая ракета, пущенная летчиком, означала: сброшу груз на запасной цели.

Я взглянул пристальнее на красное, огрубевшее от загара лицо Кархунена. Волосы его тоже выгорели на солнце, и брови были похожи на спелые колоски пшеницы над васильками глубоких блестящих глаз. Нет, он не только порицал безрассудство летчика, который, вместо того чтобы немедленно уходить подобру-поздорову, шел отыскивать запасную цель, он и восхищался им, и не хотел, чтобы кто-нибудь понял, что он восхищается.

— Радируй, чтобы немедленно отзывали Щеткина, — приказал Последнему Часу Иван Фаддеевич и сел на камень.

— Все, — ответил Последний Час и встал над валуном, на котором было развернуто его хозяйство. — Все. На этом мы закончили наши радиопередачи! Граждане, не забудьте заземлить антенну!

И в этот момент раздался выстрел из миномета, затем другой, третий, и на нашу высотку, воя и визжа, полетели мины. Одна из них лопнула шагах в пятнадцати от нас. Не успела она еще разорваться, как все мы уже лежали на земле плашмя. Не надо было команды, тело само выполняло то, что ему было положено. На учении всегда выбираешь место, куда бы поудобнее свалиться, как бы поменьше запачкаться и не ушибиться при падении. Здесь обо всем этом не думаешь и вместе с тем делаешь все гораздо быстрее.

Каратели пошли частить из минометов.

— Ну, сейчас пойдут в атаку, — сказал мне комиссар, и мы поползли с ним вперед, к ячейкам.

Рядом со мною полз Последний Час. Он ругался не переставая. Израсходованы все батареи, да еще должно было так случиться, что первая же мина осколками изуродовала рацию. Ну, как тут не браниться!

Над моей ячейкой росли густые кусты дикой малины, справа врос в землю обомшелый валун.

Осторожно раздвинув низкие кустики, я стал всматриваться, но ничего не смог разглядеть во вражеском стане. Только по доносившимся оттуда крикам и шуму можно было предполагать, что предстоит схватка.

И вдруг прозвучала команда финского офицера:

— Готовься к атаке! Вперед!

И тогда, изменив своей обычной молчаливости, комиссар тоже закричал во весь голос, передразнивая фашистского офицера:

— Вперед! Дураки! Готовьтесь к атаке! Что ж вы, в самом деле, только напрасно хлеб жрете? Идите скорее. Мы вас поджидаем. Угостим на славу!

Я услышал смех партизан, голоса Ниеми и Ивана Ивановича. Они повторяли слова комиссара и дразнили лахтарей.

С неприятельской стороны тоже ответили бранью.

— А не хотите ли русской сапожной мази? — выкрикнул я по-фински и выстрелил. Егеря вскочили на ноги и, не пригибаясь, бежали к нам.

Вся наша высотка окуталась вспышками ружейных выстрелов и очередей автоматов. Солдаты падали на землю — кто навзничь, ударяясь затылком о камни, кто вниз лицом, кто как подпиленное трухлявое дерево от порыва ветра, а кто еще при этом успевал подпрыгнуть, высоко взбрыкнув ногами. Несмотря на огонь, егеря продолжали бежать вперед. Расстояние между нами с каждой секундой сокращалось. Я думал о том, как бы сэкономить патроны и обойтись в этой атаке одним диском.

Когда они были уже шагах в пятидесяти от нас, я услышал возглас Жихарева:

— Эх, играй, моя гитара, сорок восемь струн! — И сразу же заработал его пулемет.

Егеря залегли, и нельзя было их разглядеть, словно они все вдруг сквозь землю провалились.

В лесу снова стало тихо, и я услышал, как чирикает среди ветвей какая-то птичка.

Справа от валуна, у которого я отрыл ячейку, стояла молодая сосенка. Концы ее ветвей были красны, будто обрызганы свежей кровью. Они пахли смолой так, что запах этот ощущался за несколько шагов. Мне захотелось подойти к дереву и встряхнуть его так, чтобы красноватая пыльца рассеялась в воздухе. Помню, я в детстве встряхивал цветущие сосенки и сквозь облако пыльцы смотрел на солнце — оно тогда казалось розоватым. Но сейчас никак нельзя высунуться из окопчика, нельзя даже пошевелиться, чтобы не привлечь внимание притаившегося невдалеке противника.

Иван Иванович с белой повязкой на голове кричал изо всех сил:

— Что ж вы там, черти? Идите в атаку! Не залеживайтесь, а уж потом и перерыв устроим. На перекурку!

Ему вторил Ниеми.

Финские мины шлепались совсем рядом, обдавая нас мелкими камешками, землей и кусочками дерна.

Егеря падали наземь, маскируясь, таясь между кустиками и стволами, прячась за камни. Я разглядел одного метрах в тридцати от меня. Он полз, прижимаясь к земле, но я видел, как двигались его лопатки под серой тужуркой. Тут началась стрельба уже не залпами, а одиночными выстрелами.

Я очень ясно видел солдата и дал по нему одну за другой три очереди, а солдат все продолжал ползти вперед, словно все мои пули «пошли за молоком». Я дал снова очередь. Мне казалось, что я вижу даже, как пули, посланные мною, изодрали на его спине мундир, но солдат медленно продолжал двигаться вперед.

И тут рядом со мной раздался выстрел.

— Сынок! — услышал я.

Это стрелял мой старик. В тридцати шагах от него лежал бездыханный солдат.

Я посмотрел на егеря. Он тоже перестал двигаться. И я ясно увидел то, чего не замечал раньше. От первого егеря ко второму протянулся ремень. Я и раньше слыхал, что финские солдаты часто так делают, чтобы не оставить раненого или убитого на поле боя. Но впервые мне довелось увидеть это собственными глазами.

Но я увидел не только это: к нам ползли еще солдаты в синеватых суконных мундирах. Их было много.

— Бей, батя!

— Бей, сынок!

И в эту секунду враги поднялись во весь рост и с криком «эля-эля-элякоон» устремились к нам.

— Жихарев! Гитара! — раздалась команда.

Сердце замирает в груди. Руки немного дрожат, но бросать гранату еще рано. И в это мгновение раздается гулкая очередь и падают на землю вскочившие на ноги солдаты — раненые, убитые, живые, черт их разберет. И слева, в подспорье Сережкиной «гитаре», ударил второй пулемет. Он души отлегло. Становится светло и радостно. Хочется кричать, петь. Но надо стрелять по бегущим лахтарям. В какую-то неуловимую секунду все решилось. Они побежали назад не сгибаясь, и фляжки подпрыгивали сбоку, точно желая оторваться от своих хозяев и перегнать

1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 133
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?