Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции - Анри Мишель

Метод Прудона чисто диалектический. Дело идет о том, чтобы осудить собственность, уничтожить самое понятие о ней. Прудон не ограничится, подобно множеству других, перечислением и описанием гибельного влияния частной собственности. Он прямо нападет на различные принципы, которыми в отдельности или совместно пользовались ее защитники: естественное право, оккупацию, гражданский закон, труд, – и покажет, что ни труд, ни гражданский закон, ни оккупация, ни естественное право не служат прочными основаниями, способными поддержать теорию частной собственности. Заметьте хорошенько его манеру: он не отрицает самых принципов; напротив того, он начинает с их признания и ограничивается «затем выяснением того, верно ли эти принципы выражаются собственностью»[1400].

Основывая собственность на естественном праве, оккупации, гражданском законе и труде, ее защитники воображают, будто с этих различных точек зрения собственность справедлива. Прудон отвечает им: нет, в силу ваших собственных принципов – труда, гражданского закона, оккупации, естественного права – она несправедлива. Почему? Потому, что все доводы, каковы бы они ни были, которые можно привести, исходя из этих принципов, «всегда и неизбежно ведут к равенству, т. е. к отрицанию собственности»[1401].

Собственность – естественное право. В таком случае она должна уподобляться прочим естественным и непреложным правам человека: свободе, равенству и безопасности. Но присмотритесь ближе: свобода – абсолютное право, потому что она является для человека conditio sine qua поп его существования, «как непроницаемость для материи». Безопасность – абсолютное право, «потому что в глазах каждого человека его свобода и жизнь так же драгоценны, как свобода и жизнь другого». Равенство – абсолютное право, «потому что без равенства нет общества». Я не оцениваю и не обсуждаю: я просто показываю, как он пользуется своим методом. Но собственность, продолжает Прудон, не абсолютное право, потому что мое право на то, что мне принадлежит, исключает право другого, и граждане, «объединившиеся для равенства, свободы и безопасности», не объединяются и не могут объединяться ради собственности. «Также невозможно соединить двух собственников, как соединить два магнита однородными полюсами»[1402].

Оккупация? Она сама находит оправдание только в том, что собственность рассматривается как необходимый результат свободы. В таком случае что же делать тем, кто приходит позже? Не следует ли из этого, что «всякий раз, как рождается человек, одаренный свободой, всем остальным нужно потесниться?»[1403] Такая форма применения принципа равенства опять-таки равносильна осуждению частного присвоения.

Гражданский закон? На нем можно основать владение, но не собственность. Кроме того, само владение законно только потому, что оно гарантирует трудящемуся результаты его труда. Но разве этот благодетельный принцип приложим не ко всем трудящимся? И не должны ли все люди стоять за «равные средства труда»[1404]? Таким образом, мы приходим к противоречию: равенство, признаваемое в принципе, отрицается в тех социальных выводах, которые делают защитники собственности.

Труд, наконец? Но, не говоря уже о других трудностях, связанных с этой теорией, мы и по этому пути опять-таки приходим к равенству. Почему рабочие не становятся владельцами? Почему всякий рабочий не становится благодаря своему труду собственником не только своего жалованья и своей заработной платы, но и «создаваемой им ценности», из которой в силу современной организации собственности его хозяин извлекает ныне свою прибыль[1405]? Это серьезное замечание, так как если рабочий по праву является собственником фактически создаваемой им ценности, то исключительная собственность капиталиста и крупного землевладельца неизбежно исчезает. Здесь мы касаемся важного пункта. Подобно Пеккеру и Видалю, Прудон, в свою очередь, очень отчетливо, хотя и не столь полно, как они, проводит принцип коллективизма. Мы сейчас вернемся к этому, а пока будем иметь в виду критику собственности.

Направленная против собственности аргументация Прудона, с которой мы только что познакомились, оставляя в стороне вопрос о ее силе или слабости – а в некоторых частях своих она, нужно сознаться, очень слаба, – является лишь предварительной аргументацией. Он оставил за собой право установить впоследствии посредством аксиом и положений, что собственность невозможна, т. е. что она, по существу своему, представляет собою не что иное, как «противоречие, химеру, утопию»[1406].

Собственность невозможна, потому что она хочет из ничего сделать нечто. Прудон имеет здесь в виду арендную плату: собственник, «который ничего не уступает из своего орудия производства, постоянно заставляет за него платить, постоянно его сохраняет»[1407]. – Собственность невозможна, потому что при господстве системы индивидуальной собственности производство «стоит дороже действительной ценности». – Собственник берет себе часть продуктов, которая не потребляется и нейдет в производство (я все время излагаю, а не разбираю), следовательно, становится бесполезной[1408]. – Собственность невозможна, так как по мере увеличения числа праздных собственников, производство уменьшается и сама собственность стремится исчезнуть. «Собственник становится беднее именно потому, что он хочет пользоваться собственностью; осуществляя свое право, он его теряет»[1409]. – Собственность невозможна, потому что она человекоубийственна. Чтобы увеличить свой доход, собственнику стоит только разделить свою собственность; вследствие этого рабочий для поддержки своего существования принужден работать более. «Ростовщически обобрав трудящегося, собственник медленно убивает его посредством истощения»[1410]. – Собственность невозможна, потому что благодаря ей «общество поглощает само себя». Чтобы производитель мог жить, ему необходимо приобретать продукты своего труда. Но в крупной промышленности конкуренция между рабочими понижает заработную плату до того, что они не могут покупать на свой заработок продуктов своего труда[1411]. Отсюда следует, что лишь одна часть общества потребляет и что рано или поздно непотребляющая часть общества должна бросить работу. Но «это гибельно как для рабочего, так и для собственника»[1412]. – Собственность невозможна, потому что она – мать тирании. Прудон не без убедительности доказывает, что так как нация является своего рода большой акционерной компанией, тот, кто владеет большим, должен иметь и больше голосов в собрании акционеров; иначе нация получит широкое право располагать состоянием этих привилегированных без их ведома. Таким образом, в стране с частной собственностью равенство избирательных прав оказывается нарушением собственности[1413].