Фабрика кроликов - Маршалл Кэрп

– Мы не можем позволить себе разногласий, мы не можем позволить себе разлада, – продолжал Лебрехт. – Митч, если ты о чем-либо сожалеешь…

– Ни о чем я не сожалею, – вскинулся Барбер.

– Но тебя ведь напрягают масштабы нашей деятельности, – настаивал Лебрехт.

– Ты имеешь в виду мое нежелание идти на дальнейшие убийства? Да, такое нежелание присутствует. Может, ты хочешь спросить, не заявил ли я, часом, в полицию? По-моему, я не обязан отвечать на этот вопрос. Мы с вами больше полвека вместе. Вы либо доверяете мне, либо нет.

– Прости, – смутился Кеннеди. – Я тебе доверяю, Митч.

– Я тоже, – сказал Лебрехт. Однако уверенности в его голосе Барбер не уловил.

Фредди принес закуски, и друзья все сжевали под очередной выпуск новостей. Репортеры, кажется, забыли, что, кроме «Ламаар энтерпрайзис», в мире существуют и другие проблемы. В кадре мелькали освобожденные от ламааровской продукции полки магазинов, вычеркнутые из афиш названия ламааровских фильмов, а также «Фэмилиленд», опустевший, патрулируемый солдатами и овчарками, натасканными на поиск взрывчатки.

Прохожие в интервью отказывались называть свои имена, не желая даже в мелочах идти против указаний, вычитанных из листовок.

– Вот от пива мне нелегко было отвыкнуть, – заявил один молодой человек. – А от мультфильмов – как делать нечего.

И все же репортерам удавалось находить людей, не желавших плясать под дудку террористов. Один дальнобойщик, например, обклеил свой трейлер постерами с ламааровскими мультяшками, бросая вызов злодеям. Три девочки-подростка надели свитера с изображением Кролика, предварительно перечеркнув картинку и обведя ее в кружок.

– Так мы сможем носить любимую одежду, а террористы будут думать, что мы выполняем их требования, – объяснили девочки.

Правда, по словам репортера, через несколько минут после съемки девочки передумали и переоделись, испугавшись, что террористы «не поймут юмора».

Лебрехт выключил телевизор.

– Мы не террористы, – заявил он.

– Не важно, как они нас называют, – возразил Барбер. – Мы – это мы, и все тут. Да, ребята, мне пора выдвигаться. Обещал жене, что буду к ужину.

И Митч уехал.

– Я ему верю, – сказал Кеннеди, наливая себе водки.

– А я уже не знаю, чему и кому верить, – произнес Лебрехт. – Когда мне было лет шесть – ну, может, семь, не больше, – отец повез меня в «Седар пойнт амьюземент», что в Сандаски. Ну, в самый-самый такой тематический парк. Мне больше всего хотелось на колесо обозрения – я раньше на нем не катался. Отец спросил: «Клаус, ты уверен, что хочешь на колесо?» Я, естественно, заверещал: «Хочу, хочу». Отец купил билеты, мы уселись, колесо поехало. И представь, когда мы оказались в самой верхней точке, ровно на полпути, оно вдруг стало. Сломалось. Я заплакал – я ведь не ожидал такого поворота событий – и стал проситься вниз. Угадай, что сделал мой отец.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Кеннеди.

– Он поднял меня под мышки, перенес за ограждение и стал держать на высоте триста футов. На середине чертового пути, как ты помнишь. Держит и приговаривает: «Что, Клаус, сынок, тебе все еще хочется вниз? Имей в виду, если вздумал соскочить на полпути, другого способа нет».

– Да, не повезло тебе с папашей, – заметил Кеннеди.

– Это как сказать. Урок-то я выучил. Раз взялся за дело, доводи его до конца.

– Митч не заявлял в полицию, – сказал Кеннеди. – Он, конечно, трусоват, но далеко не глуп.

– Если Митч не заявлял, значит, эти копы пытались посеять между нами недоверие. И вообще, они не разговоры разговаривать приезжали. Они нас подозревают.

– Конечно, подозревают, – философски заметил Кеннеди. – Они всех подозревают, кто так или иначе связан с «Ламаар». Но улик-то у них нет. Они только так, пробный камень кинули.

– Ты уверен? А если Митч раскололся?

– Клаус, я с Митчем с юности дружу. Он бы никогда нас не заложил.

– Я тебе вопрос задал, Кевин! Отвечай, мать твою! Отвечай, как мы поступим, если узнаем, что Митч раскололся?

Кеннеди покачал головой. Поднаторел Клаус в манипулировании людьми, ничего не скажешь.

– Полагаю, Клаус, раз уж мы решили жить по правилам твоего отца, нам остается только сбросить Митча с колеса.

Не было никакого смысла звонить Терри и сообщать, что Барбер заглотил наживку. Терри уже на полпути домой, а от моего звонка повернет и подвалит ко мне. Я включил мармеладный мобильник, набрал 77 # и нажал «ОК».

– Здравствуйте, детектив Ломакс. – Голос в трубке был сильный, уверенный и женский. Явно не Барберов. Голос принадлежал Арабелле Леоне.

Что-то частенько меня стали заставать врасплох. Услышав Арабеллу, я просто опешил.

– Мисс Леоне, – промямлил я, – вы могли бы позвонить мне в участок.

– Извините, что устроила вам маленький спектакль, но у ваших друзей из ФБР дурная привычка прослушивать мои частные телефонные разговоры. А я хотела, чтобы наш с вами разговор получился экстра-частным.

– Все, что вы мне сообщите по нашему делу, я передам своим невоспитанным друзьям, – предупредил я.

– А я звоню совсем не по нашему делу. Я звоню по вашему делу. У вас, кажется, есть брат по имени Франклин.

– Да, Фрэнки. Что вам известно о Фрэнки?

– Что он сволочь, – отвечала Арабелла. – Что он украл деньги и что пострадавшая сторона требует для него высшей меры.

– Господи Боже мой, откуда вы узнали?

– Я же вам говорила, детектив, что собираю информацию обо всех, с кем имею дело. Вы лично абсолютно чисты. Однако в нашей базе данных фигурирует Франклин Ломакс. Он у нас постоянный клиент. Последний раз наведывался несколько недель назад. Ставки делал опрометчиво, проигрался в дым. Видеокамеры все зафиксировали.

– Пожалуйста, не тратьте силы на подробности. Я узнал о них из первых рук.

– Мы всегда отслеживаем проигравшихся в дым, – пояснила Арабелла. – Вдруг они вздумают вернуть деньги, взяв кого-нибудь на мушку?

– У Фрэнки другой стиль.

– Тогда мы этого не знали. Вот почему я велела Ронде, одному из наших барменов, купить Франклину Ломаксу несколько напитков и дождаться его излияний после возлияний. Выяснилось, что Франклин Ломакс втерся в доверие к одной женщине из Лос-Анджелеса, Вики Пардини, и ограбил ее.

– Вряд ли он втерся к ней в доверие с целью ограбления, – возразил я. – Просто так получилось.

– Вы намекаете на то, что ваш брат не собирался грабить миссис Пардини? Неужели в суде такое оправдание до сих пор имеет силу?

– Вы правы, мисс Леоне. Фрэнки совершил преступление. Но, по-моему, наказание слишком сурово.