Леонид Слуцкий. Тренер из соседнего двора - Игорь Рабинер

Я в нее всегда проигрываю, первым никогда не был. А тут мы играли парами. Там был Игнашевич с супругой, братья Березуцкие, Набабкин с подругой, еще друзья. Было несколько команд, а мы играли в паре с Леонидом Викторовичем. И победили. Первый раз в жизни я выиграл в «Диксит», потому что у нас со Слуцким сложился хороший тандем.

И он по натуре – победитель. Даже в любом конкурсе, в любой игре все равно хочет победить – есть у него такое важное качество. Нет, он не злится, если проиграет, волосы на себе от отчаяния не рвет, но желание выиграть присутствует сильное. Он тогда сказал: «Вот мы сидели сейчас за столом, и чувствуется, кто спортсмен, а кто нет. Спортсмен в любом конкурсе хочет победить и досадует, если что-то не получилось. А люди, которые занимаются чем-то другим, спокойно относятся к поражениям».

В Новый год мы играли в футбол. Там были дети, старшие друзья Леонида Викторовича – и был его сын. Даже, казалось бы, в такой простой новогодней игре Слуцкий был очень требователен ко всем, и Димке, когда он ошибался или что-то неправильно делал, доставалось по первое число.

Когда речь идет о деле, он отнюдь не душка. Сразу сползает улыбка, он становится по-спортивному злым. Если что-то задевает, может сразу повысить тон. Наверное, не открою секрета, но когда он заводится, у него и бляканье прорезается. В общем, когда речь идет о футболе, Слуцкий изменяется по щелчку пальцев. У него даже глаза другими становятся.

У Леонида Викторовича есть удивительное качество, которому многие должны поучиться. Он четко делит работу и личные взаимоотношения. В работе он требователен, может накричать на человека, оштрафовать его, поступить максимально строго. У Слуцкого репутация человека, который не прощает малейших огрехов, опозданий, причем никогда. И футбол старается обсуждать с игроками поменьше.

Как я понимаю, его тренерская эволюция заключается в том, что когда-то он мог спросить мнение игрока по тому или иному эпизоду. А сейчас – никогда. Ни по тактике, ни по составу уж точно. В то же время, если тот или иной футболист подходит и что-то спрашивает, он в этом общении никогда не отказывает. И с братьями Березуцкими, насколько мне известно, игру обсуждает. Плюс тот же Алексей довольно долго не играл и при этом сохранил максимальную ответственность в тренировочном процессе, не позволял себе легкомыслие и работу вполсилы. А для Слуцкого люди, которые отдаются делу – просто небожители какие-то. Он их невероятно уважает.

Тем не менее требовательность ко всем – предельная. Но как только он оказывается с теми же братьями и Игнашевичем во внеслужебных ситуациях, то грань стирается. Панибратства никогда нет, но в то же время можно сказать, что они близкие товарищи.

Поэтому многие приглашают Леонида Викторовича на свои дни рождения. В том числе и жены – например, Наташа Игнашевич. Она считает его очень близким для всей семьи человеком. Хоть субординация и сохраняется, но Слуцкий общается со своими игроками в доверительной, живой манере, в какой другие тренеры не общаются. И они могут шутить друг над другом.

А в интеллектуальных играх выделяется Игнашевич – и часто их выигрывает. Он их обожает, у него просто потрясающе работают мозги. Я никогда не могу его победить. Игнашевич – лидер, но Леонид Викторович идею во что-то поиграть, как правило, подхватывает. И если возникает свободное время и есть хороший коллектив, принимает любую игру.

У меня нет ни малейших сомнений, что Игнашевич будет тренером. Он дает мало интервью, поэтому как футбольный специалист еще не раскрылся. Но Сергей обладает феноменальной памятью, почти о любом игровом эпизоде, случившемся пять, десять лет назад, он может в деталях говорить. Хорошо знает европейский и мировой футбол, способен разложить по полочкам любую игру.

Что же касается братьев, то, думаю, рано или поздно – может, через пять, а может, через 20 лет – Слуцкий будет с ними работать как с тренерами. У них очень хорошие человеческие отношения, и они обсуждают футбол».

Казаков насчет будущей работы Слуцкого в штабе с Березуцкими придерживается той же точки зрения. Причем в особенности, по его мнению, это касается Алексея.

«Мне кажется, братья – те люди, у которых отношения со Слуцким самые доверительные. Не знаю, быстро ли они его приняли или нет, но сегодня в моем понимании это так. Причем Лёши это касается даже больше. Не удивлюсь, если Алексей, завершив карьеру, окажется в тренерском штабе Слуцкого. Да и Вася, возможно, тоже. А вот Игнашевич, мне кажется, пойдет иным путем, своим. Вообще не уверен, что Сережа захочет стать тренером, хотя я бы хотел, чтобы он был на виду. Потому что интеллект у него высочайший. Но, мне кажется, он может пойти в бизнес».

• • • • •

Что ж, с отношениями тренера и команды все ясно. А вышел ли контакт Слуцкого и президента клуба после шести с лишним лет и серьезных совместных успехов за рамки чисто профессиональных, стали ли они друзьями? Гинер говорит:

«Дружба – это другое. Когда говорят: «Ой, сколько у меня друзей!» – я не верю в это. Настоящих, реальных, близких друзей, кто в тяжелую минуту будет рядом, можно сосчитать на пальцах одной руки. Максимум – двух. Но это проверяется годами.

Было такое хорошее советское слово – товарищ. Между знакомым и товарищем – такая же пропасть, как между товарищем и другом. В бизнесе у меня друзей нет. В наших взаимоотношениях со Слуцким правильное слово – это именно товарищ.

Леонид Викторович со мной всегда на «вы». Я изредка позволяю себе говорить с ним на «ты» – и то не как с подчиненным, а как с младшим по возрасту. Иногда, впрочем, и на «вы». Вообще, в футболе я столкнулся с очень правильным по российским меркам ходом. Когда к человеку обращаются по отчеству, но на «ты». Вот и у меня по отношению к Слуцкому – где-то близко к этому».

Былые страхи Слуцкого по отношению к нему Гинер комментирует так:

«У Леонида Викторовича есть свои внутренние переживания, и, может быть, вначале мое управление на него как-то давило. Но потом, видимо, он разобрался, что на самом деле это злое выражение лица с мягким, теплым сердцем внутри. И не факт, что надо чего-то пугаться. Мы как-то общались на эту тему.

Сейчас беседуем с ним абсолютно на равных. Если у нас разговор профессиональный, как у президента клуба с тренером, – это одно. Если у нас беседа на житейскую тему – совсем другое. Это товарищеский разговор, и он должен быть равным.

Мало того, и разговор президента клуба с тренером не может быть другим. Если тренер боится, не может объяснить, не способен дискутировать, потому что президент общается в духе «я начальник, ты дурак», – это неправильно. У меня нет такого принципа в жизни. Человек должен высказаться и убедить меня, что его мнение правильное. Либо признать, что я сумел его переубедить. Но не потому, что я руководитель, а потому что есть дискуссия, факты – и моя логическая цепочка оказалась доказательнее, чем его.

Для меня важно, что Слуцкий дискутирует со мной. Иначе не было бы никакого нормального процесса принятия решений. Если бы он приходил, а я ему говорил: «Это будет вот так и никак иначе», ничего не объясняя, я был бы руководителем-дураком, а он – тренером-дураком, который на все говорит: «Хорошо».