Ричард Длинные Руки - воин Господа - Гай Юлий Орловский

– Здесь я должен вас покинуть на... ненадолго. Езжайте. Довезите доспехи в сохранности!

У Ланселота сузились глаза. Все затихли, повернулись ко мне. Даже Совнарол смотрел неотрывно, но на этот раз я не видел в его глазах привычной ненависти.

Ланселот поинтересовался холодно:

– А куда ты?

– У меня еще одно поручение.,

– Какое? От кого?

Я развел руками.

– Не знаю, могу ли говорить... С меня не брали слова, что не скажу, но и не давали разрешения рассказывать. Хотя про вас знали... Так что я, так уж получилось, поеду сам.

Сигизмунд вскрикнул с отчаянием в голосе:

– А я?

Я посмотрел в его чистые, честные глаза, кивнул:

– Конечно, Сигизмунд, конечно. Ты со мной.

Ланселот побледнел, рука опустилась на рукоять меча.

– Ты никуда не пойдешь! Здесь приказы отдаю только я!

Сигизмунд ухватился за рукоять меча, обнажил до половины и оглянулся на меня. Я снял с пояса молот, в другую руку взял меч. Сердце мое бешено стучало.

– Мне отдал приказ более достойный.

Ланселот вспыхнул, потащил меч. Бернард ухватил его за руку, сжал с чудовищной силой, но я видел, что, несмотря на нечеловеческую мощь Бернарда, потомка горных великанов, меч продолжает медленно выползать из ножен. Асмер вскричал испуганно:

– Тихо все! Разве Дика с нами отправляли? Нет! Значит, он сам по себе. Был в отряде, когда везли мощи святого Тертуллиана, он был обязан подчиняться! А за доспехами нас отправили вчетвером! Сэр Ланселот, Дик сейчас вправе ехать с нами, если пригласим, но вправе ехать сам по себе! Мы удерживать его не можем! Это закон, который мы отменять не вправе!

Ланселот скрипнул зубами. Во взгляде, направленном на меня, была холодная ненависть. Рука с усилием, теперь борясь уже с собой, задвинула меч в ножны. Рыцарь глубоко вздохнул, сказал холодно:

– Зорр ждет. Седлайте коней!

Сигизмунд со стуком бросил меч в ножны. Пальцы его тряслись, и, чтобы скрыть дрожь, он то поправлял шлем, то трогал седло или сдвигал щит за спиной. Я повернул коня, вскинул руку в прощании, ни к кому не обращаясь, но чувствовал, что Бернард и Асмер ответили тем же.

Конь Сигизмунда уже устал, я послал своего рогатого коня шагом. Сигизмунд ехал молчаливый, сосредоточенный. Я чувствовал, ему недостает зеркала, доспехи в самом деле великолепные, что у них за оружейники на юге, однако Сигизмунд заговорил, и я ощутил, что он думает совсем не о красоте доспехов и не о себе, красавце:

– Нехорошо получилось! Раз хотели поехать с нами, то могли бы просто предложить свою помощь. Так было бы проще.

Я поинтересовался:

– Полагаешь, они обиделись, что их не пригласили?

Он сказал горячо:

– Ну конечно! А как же иначе? Да и вы, ваша милость, не должны были сразу так... Надо было пригласить. Из вежливости! А потом уже как-нибудь отгавкаться. Мол, в Зорре они нужнее...

Я задумался.

– Ты прав, Сигизмунд. Быть тебе полководцем, ты уже сейчас мудр, как два толстых змия.

Всего сутки быстрой езды, где рысью, где галопом, а где и шагом, и искомая гора во всем великолепии предстала перед нами. Я смотрел на нее едва ли не с отвращением. Конечно же, гора. Опять гора. Старая, древняя. Конечно же, вся изрыта пещерами, древними выработками, шахтами. А если учесть, что Земля с каждым мгновением расширяется, то – внутри планеты и сейчас образуются огромные пустоты, пещеры, перед которыми даже знаменитая Мамонтова пещера покажется скромным чуланчиком.

И вот в одной из таких пещер и спрятаны доспехи Арианта. Что вообще-то естественно: на поверхности все горит и рушится, будь это самые неприступные из замков, самые могучие крепости или огромные города. А вот пещеры внутри гор – вечны. Люди это смекнули, и хотя сами постепенно вышли из пещер и начали строить дома на открытой местности, но самое ценное по-прежнему укрывают в пещерах.

Сигизмунд зябко поежился.

– Не люблю пещер, – признался он. – Не боюсь, нет! Просто не люблю. Почему-то кажется, что там обязательно клубки змей, скопища скорпионов и огромных пауков... Бр-р-р-р...

– Откуда там змеи, – сказал я. – Змеи камни не едят.

– Как и пауки, – согласился Сигизмунд. – Просто неприятное место.

– Вон та пещера, – указал я.

– Странно, – пробормотал Сигизмунд.

– Что?

– Да слишком уж... близко. К ней можно подъехать на коне!

– Вот и подъедем.

Через четверть часа мы спешились, Сигизмунд вытащил из мешка факел, зажег, сунул мне в руку, а сам обнажил меч и первым шагнул в пещеру, пока я не успел его остановить. Мальчишка, все страшится, как бы не подумали, что ему недостает отваги встретиться с неведомым.

Факел бросал на стены пещеры кроваво-красные трепещущие тени. Пропорции ежесекундно менялись, но я двигался через пещеру, как будто шел по огромному залу. Пол то ли от природы такой ровный, то ли строители поработали на совесть, стены уходят ввысь, там тьма, но наверняка сходятся в красивом стреловидном куполе. Сигизмунд все старается вырваться вперед, чтобы грудью отразить опасность, даже прет в полную темень, я наконец заставил его взять факел, с ним уже не уйдет, оставив сюзерена во тьме кромешной, а сам двинулся с молотом в одной руке, мечом – в другой.

Появились ступеньки, ход по красивой дуге повел вниз. Этот туннель тоже красивый, удобный, трое-четверо могли бы идти плечом к плечу, не задевая стен. Мне почудилась очень тщательная работа, более тщательная, чем можно было ожидать от этого молодого и грубоватого рыцарского мира. Как будто бы здесь потрудилась более древняя, мудрая и изысканная культура, со всеми ее строительными находками и достижениями, художественными и другими наработками. Например, сарацинская культура, в которую потом вторглись неграмотные крестоносцы с благородным стремлением учить нехристей жить правильно.

Впереди из тьмы выступил крупный человек в доспехах, обнаженный меч уже в руке, хотя я не слышал, когда он тащил его из ножен. Забрало опущено, он выставил перед собой меч. Голос прозвучал глухо, резонирующе, словно в доспехах была пустота:

– Дальше хода нет.

– Будет, – ответил я.

Молот ударил в него, как противотанковая ракета. Грохнуло, с металлическим визгом во все стороны брызнули осколки металла. Я поймал молот и, не опуская в петлю, пошел посмотреть на труп. Сигизмунд опередил, я видел, с каким детским недоумением он потыкал острием меча в искореженный металл.

– Здесь ничего нет!

– Глюк? – предположил я. – Я имею в виду, призрак?

– Да нет, доспехи настоящие, – ответил он с недоумением и страхом. – Но на что они были надеты? Даже крови нигде...