Великая русская революция. 1905-1922 - Дмитрий Лысков

В этой связи начальник штаба Верховного главнокомандующего в августе 1914 года писал: «Формирование означенных частей производится главным образом из политических соображений, имея в виду, что при действиях наших войск в пределах Австрии части этих войск разобьются на отдельные партии, дабы встать во главе чешского движения против Австрии»[643].

Будущий Чехословацкий корпус вначале формировался на добровольных началах из подданных Российской империи чешской и словацкой национальностей и иммигрантов (к осени 1914 года он, правда, насчитывал всего 903 человека[644]). В списке задач подразделения значились разведка и агитация. На последнем поприще чехословакам удалось достигнуть определенных успехов, так, весной 1915 года на сторону русских войск перешли два батальона 28-го Пражского полка, а в дальнейшем — значительное число солдат 18, 21, 36 и 98 полков австро-венгерской армии[645].

Впоследствии набор в чехословацкие вооруженные формирования в России было решено вести из австро-венгерских военнопленных, агитацию которых взял на себя Союз чехословацких обществ.

Вербовщики, по воспоминаниям современников, встречая в распределительных лагерях только что попавших в плен чехов и словаков, «в черных красках рисовали тяжелые условия лагерной жизни и в розовых тонах расписывали свободу, благополучие и изобилие, существующие в дружине, являвшейся частью русской армии»[646].

Однако, несмотря на действительно тяжелые условия в лагерях (нарастающая разруха, естественно, докатывалась и до военнопленных), значительного успеха эта агитация не имела. Из десятков тысяч пленных, проходивших распределение в 1916 году, как констатируют очевидцы, в чехословацкое военное формирование записывались сотни[647]. Сказывалось множество факторов, не самый последний из которых — только что чудом уцелевших на фронте людей снова призывали отправиться в окопы. Кроме того, отнюдь не все чехи и словаки были идейными борцами, многих останавливали моральные и юридические нюансы перехода на сторону противника, а также последствия, которые грозили им и их семьям в Австро-Венгрии.

Февраль. Крах монархического Союза, участие корпуса в «крестьянской войне»

Февральская революция нанесла серьезнейший удар по монархическому центру Союза, посеяв в движении раскол. Начался дележ власти между чехословацкой интеллигенцией, придерживающейся пророссийских взглядов, и ее западническими оппонентами. В конце марта в Москве и Киеве состоялись совещания оппозиционных Союзу групп, которые заявили о необходимости признать Чехословацкий национальный совет единственным руководящим органом. Существенную роль сыграл визит в Петроград Масарика и его переговоры с военным руководством и Временным правительством. Уже в мае в инструкции Генштаба говорилось: «единственным представителем в России чешско-словацкого народа по всем делам… является… отделение Чешско-словацкого национального совета, заменившее Союз чешско-словацких обществ в России»[648]. Русская карта в политическом руководстве чехословаков была бита.

Политические баталии, сотрясавшие страну, сказались на чехословацком национальном соединении в значительно меньшей степени, нежели на других частях действующей армии. С одной стороны «демократизация», проводимая Временным правительством, хоть и коснулась части, но лишь по касательной. Солдатские комитеты и суды, созданные весной, уже летом были ликвидированы офицерами при участии политических руководителей Национального совета. С другой стороны, существенный отпечаток наложили сами принципы формирования подразделения. Для перешедших на сторону России в ходе войны частей Австро-Венгерской армии и для взявших в руки оружие военнопленных пути назад уже просто не было, им оставалось лишь воевать. Окружающая политика никакого отношения к их статусу не имела.

Во время июньского наступления подразделениями чехословаков заткнули дыру, образовавшуюся на участке Юго-Западного фронта у местечка Зборов — ранее ряд полков самовольно ушел из окопов, отказавшихся идти в атаку. В ходе боя чехословаки показали хорошую по сравнению с другими подразделениями боеготовность, взяв три линии окопов противника.

Осенью 1917 года, с началом «крестьянской войны» за землю, корпус, как наиболее дисциплинированное воинское подразделение, был брошен на подавление «аграрных беспорядков» на Украине — в тылу Юго-Западного фронта. Так, 2-й полк участвовал в карательной экспедиции против крестьян Полонного, чехословацкий батальон совместно с казаками участвовал в подавлении восстания крестьян и солдат, захвативших имение князя Сангушко в Славутиче. В дальнейшем все чехословацкие части принимали участие в подавлении выступлений, охраняли помещичьи имения и т. д.[649]. Доходило до того, что, как следует из сообщения, полученного филиалом Чехословацкого национального комитета, в связи с «беспорядками, вызванными русскими солдатами 25‑26 сентября в местечке Полонное», командир 1-й чехословацкой дивизии был назначен начальником гарнизона и ему было вменено в обязанность «подавлять всякие могущие возникнуть в будущем беспорядки силой»[650].

Реагируя на эти события, российский филиал Чехословацкого национального совета просил, чтобы «чехословацкие воинские части использовались только для подавления беспорядков, угрожающих безопасности имущества, в случаях крайней необходимости и при условии, что под рукой нет русских воинских частей, но чтобы они не использовались для подавления беспорядков, возникающих на политической почве»[651].

Октябрь. За войну и Временное правительство, за войну и за Раду

С началом Октябрьской революции Национальный совет поспешил выступить с заявлением, в котором выражал полную поддержку Временному правительству: «В грозные минуты… мы — на стороне тех, кто вместе с союзниками борется за доведение настоящей войны до такого конца, который искупил бы все принесенные до сих пор жертвы… Помятуя, что внутренние беспорядки являются лучшим союзником германского насильника… мы готовы поддержать законное Временное правительство…»[652].

Действительно, для чехословаков, оказавшихся в результате большой внешнеполитической игры в составе русской армии, только продолжение войны до победного конца означало бы — в понятиях высокой политики — независимость чешских и словацких земель, а в простых понятиях — обретение хоть какого-то позитивного статуса. Канули в Лету надежды 1914 года на скорый захват чешских и словацких земель, канула в Лету империя, дававшая гарантии, исчез даже агитировавший в корпус Союз. Людям уже просто нечего было терять.