Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

— Вы очень любезны. Мне, право, совестно васзатруднять.

Последние слова уже не застали Юного Джона вкомнате; но вскоре он воротился с новой ношей, которую точно так же опустил напол, точно так же сказав при этом:

— Вот ваш черный баул.

— Я крайне признателен за вашу заботу. Теперь,надеюсь, мы можем пожать друг другу руку, мистер Джон?

Но Юный Джон попятился от него, заключивзапястье правой руки в тиски, образованные большим и средним пальцами левой, исказал, как давеча:

— Не знаю, смогу ли я. Нет, я не могу! — Иустремил на узника суровый взор, хотя в уголках его глаз дрожало нечто, весьмапохожее на жалость.

— Почему вы на меня сердитесь, — спросилКленнэм, — и в то же время проявляете столько заботы? Тут, верно, кроетсякакое-то недоразумение. Может быть, я нечаянно обидел вас? От души сожалею,если так.

— Никакого недоразумения, сэр, — возразилДжон, поворачивая правую руку в тисках, очевидно слишком крепко ее зажимавших.— Никакого недоразумения, сэр, насчет чувств, с которыми я на вас смотрю внастоящую минуту! Если б мы с вами были в одном весе, мистер Кленнэм (а это нетак), и если бы вы не были подавлены обстоятельствами (а это так), и если бытюремные правила разрешали подобные вещи (а это не так), я бы тут же, на месте,схватился с вами в рукопашную, сэр, и это как нельзя лучше отвечало бы моимчувствам.

Артур посмотрел на него с удивлением и отчастидаже с досадой.

— Конечно, недоразумение, — пробормотал он. —Ничего другого и быть не может. — И, отвернувшись с тяжелый вздохом, он сноваопустился в облезлое кресло.

Юный Джон, не спускавший с него глаз, с минутупомялся, потом воскликнул:

— Простите меня, сэр!

— От всей души прощаю, — сказал Артур, махнуврукой и не поднимая головы. — Не стоит больше и говорить об этом.

— Эта мебель, — сказал Юный Джон кроткимпояснительным тоном, — принадлежит мне. Я ее даю в пользование тем, ктопоселяется в этой комнате, если у них нет своей. Не бог весть что за мебель, ноона к вашим услугам. Без всякой платы, разумеется. Я бы никогда не предложил еевам на других условиях. Пользуйтесь, и все тут.

Артур, подняв голову, поблагодарил его исказал, что не может принять такого одолжения. Джон снова повернул руку втисках, как видно разрываясь между какими-то противоречивыми чувствами.

— Что же все-таки мешает нам быть друзьями? —спросил Артур.

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, сэр,— с неожиданной резкостью возразил Юный Джон, повышая голос. — Ничто не мешает.

Некоторое время Артур смотрел на него, теряясьв догадках. Потом снова опустил голову. И тотчас же Юный Джон заговорил опять,тихо и мягко:

— Круглый столик, что стоит возле вас, сэр,принадлежал — вы знаете кому — можно не называть — он умер важным господином. Якупил этот столик у человека, который жил тут после него и которому он егоподарил, уезжая. Но этому человеку далеко было до него. Да и мало есть людей,которых можно бы поставить на одну с ним доску.

Артур пододвинул столик поближе и оперся нанего рукой.

— Вы, может быть, не знаете, сэр, — продолжалЮный Джон, — что я имел дерзость явиться к нему с визитом, когда он последнийраз приезжал в Лондон. Собственно, это он счел мой визит дерзостью, но тем неменее был так добр, что предложил мне сесть и спросил, как поживает отец и всестарые друзья — то есть не друзья, а давнишние скромные знакомые. Мнепоказалось, что он очень изменился, я так и сказал тут всем, воротившись отнего. Я спросил, здорова ли мисс Эми…

— А она была здорова?

— Не вам бы и не меня спрашивать об этом, —сказал Юный Джон с таким выражением лица, словно он только что проглотилгигантскую невидимую пилюлю. — Но раз уж вы спросили, сожалею, что не могу вамответить. По правде сказать, мой вопрос показался ему чересчур навязчивым, и онсказал, что мне дела нет до здоровья мисс Эми. Я и раньше подозревал, что смоей стороны было дерзостью явиться к нему, а тут окончательно в этом убедился.Но потом он был со мной очень любезен — очень любезен.

Последовала пауза, длившаяся несколько минут,и только однажды прерванная бормотаньем Юного Джона: «Очень любезен, и насловах и на деле».

И опять-таки Юный Джон положил паузе конец,заметив Кленнэму:

— Если это не покажется дерзостью, сэр,позвольте спросить, долго ли вы намерены обходиться без еды и питья?

— Мне что-то ни есть, ни пить не хочется, —сказал Кленнэм. — У меня нет никакого аппетита.

— Тем важней для вас подкрепить свои силы,сэр, — настаивал Юный Джон. — Нельзя же из-за отсутствия аппетита целый деньпросидеть в кресле, не проглотив ни кусочка. Напротив, если аппетита нет,значит нужно есть без аппетита. Я сейчас иду домой пить чай. Если это непокажется дерзостью, позвольте предложить вам выпить со мною чашечку. А нехотите идти ко мне, могу сюда принести.

Видя, что отказ не поможет, так как в этомслучае Юный Джон приведет в исполнение свои последние слова, и, с другойстороны, стремясь показать, что просьба Чивери-отца и извинения Чивери-сына неостались без внимания, Артур встал и выразил готовность идти к мистеру Джонупить чай. Юный Джон пропустил его вперед, запер дверь, весьма ловко сунул ключк нему в карман и повел его в свою резиденцию.

Это была небольшая комнатка под самой крышейкрайнего от ворот дома. Это была та самая комнатка, где Артур в день отъездавнезапно разбогатевшего семейства из Маршалси нашел на полу бесчувственнуюКрошку Доррит. Он сразу догадался об этом, как только они стали подниматься полестнице. Комната, заново выкрашенная, оклеенная обоями и приличнообставленная, выглядела теперь по-другому; но он помнил ее такой, какой онамелькнула перед ним в тот миг, когда он подхватил хрупкую фигурку на руки,чтобы снести в карету.

Юный Джон, кусая пальцы, смотрел на негоиспытующе.

— Вы, я вижу, узнали эту комнату, мистерКленнэм?

— Еще бы не узнать, храни господь ту, что жилаздесь!

Позабыв про чай, Юный Джон кусал пальцы и несводил с гостя глаз, покуда тот обводил глазами комнату.

Потом, спохватившись, подскочил к чайнику,высыпал в него с маху полбанки чаю и помчался на общую кухню за кипятком.