Управляемая демократия. Россия, которую нам навязали - Борис Кагарлицкий

Неожиданно для себя правительство столкнулось с новой проблемой: что делать с внезапно хлынувшим на него потоком нефтедолларов? Массовое вложение денег в экономику было бы чревато не только инфляцией, но и резким увеличением государственного сектора. Закачка средств в социальную сферу привела бы к отказу от планов коммерциализации и приватизации соответствующих отраслей. Главным предлогом для этой политики была нехватка в них средств и связанная с этим неэффективность. Кроме того, вложив деньги в образование, жилищно-коммунальное хозяйство, здравоохранение, власть сделала бы интересующие бизнес объекты более дорогими, тем самым затруднив приватизацию.

Выход был найден с помощью мирового рынка. Возглавляемое Алексеем Кудриным Министерство финансов взяло курс на «стерилизацию» экономики. Правительство начало досрочную выплату долгов западным кредиторам. Также по инициативе президентского советника Андрея Илларионова создали Стабилизационный фонд, куда откачивались из экономики лишние деньги. Государство вело себя как обыватель, откладывающий средства на черный день. Фонд предполагалось тратить после того, как упадут мировые цены на нефть. Средства хранились преимущественно в долларах США или вкладывались в американские казначейские облигации (тем самым российское государство косвенно финансировало войну в Ираке и другие мероприятия президента Буша).

Проблема в том, что курс доллара и цена нефти были тесно взаимосвязаны. Рост цен на нефть был вызван не только увеличением спроса и грозящем в будущем исчерпанием запасов этого сырья, но и инфляционным потенциалом американской валюты[320]. До тех пор пока курс доллара искусственно поддерживался, избыток необеспеченных денег гарантировал высокие нефтяные цены. Но в тот момент, когда доллар начинал падать, цены на нефть должны были стабилизироваться или пойти вниз. Тем самым значительная часть средств Стабилизационного фонда обречена была обесцениться в тот самый момент, когда в них появилась бы нужда.

Помимо Стабилизационного фонда существовали золотовалютные резервы Центрального банка и собственный резерв Кабинета министров, которые тоже росли впечатляющими темпами. Даже либеральные эксперты недоумевали: «Зачем так яро откачивать деньги из экономики?»[321]

На протяжении многих лет отечественная экономика страдала от недостатка капиталовложений. Об этом говорили уже в последние советские годы, но по сравнению с тем, что происходило в 1990-х, тогдашняя ситуация выглядит почти идиллически. Экономический подъем, начавшийся после дефолта, выглядел впечатляюще, но при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что восстановление производства не сопровождалось аналогичным ростом инвестиций. Старое оборудование, уцелевшее за годы реформ, кое-как приводили в порядок, отлаживали и запускали. Иными словами, это был рост без развития. Более того, оборудование изнашивалось, работники старели, технологии утрачивали новизну. Не лучше дело обстояло и с инфраструктурой, в которую годами не вкладывали денег. На общем фоне экономического подъема начала 2000-х инвестиции в основные фонды, разумеется, подросли, но совершенно не в тех масштабах, которые были бы необходимы для решения накопившихся проблем.

Правительство надеялось на частные инвестиции, а частный бизнес ожидал вложения средств со стороны государства, одновременно вывозя капиталы за рубеж. Либеральные комментаторы совершенно справедливо говорили о низкой эффективности хозяйственных проектов, затевавшихся бюрократией, но сам частный сектор не только не мог и не хотел сам вкладывать деньги, но и требовал увеличить государственные инвестиции.

С одной стороны, смертельно боялись инфляции, а с другой — страдали от недостатка средств. Подобное положение отражало внутренние противоречия самого российского государства и неразрывно связанного с ним частного бизнеса.

ПЕРЕМЕНЫ

До президентских выборов 2000 г. команда Путина работала на заготовках, оставленных ельцинским режимом. Беда в том, что за все надо платить, и уже в следующем году Путину пришлось столкнуться с долгосрочными последствиями тех самых решений, которые привели его к власти. Сам Путин ни одного из этих решений не принимал, во всяком случае — единолично. Но и война в Чечне, и досрочные выборы, и превращение православного национализма в некую замену государственной идеологии — все это уже его игра. Все это придумано ради него и «под него». А потому Путину и отвечать за последствия.

Наиболее простое решение состояло в том, чтобы не предпринимать никаких активных шагов. Команда президента, оставив в стороне основные социальные и экономические вопросы, сосредоточилась на укреплении собственной власти. Губернаторов припугнули, введя пост полномочных представителей президента, которым было поручено присматривать за местными элитами. Страну разделили на семь федеральных округов, однако старое деление на области упразднить не решились, так что появилась лишь дополнительная бюрократическая структура. Следующим действием, направленным против губернаторов, стала реформа Совета Федерации. После длительных проволочек президенту и его людям удалось изменить структуры верхней палаты. Теперь здесь заседали не губернаторы и главы законодательных собраний, а их представители. Тем самым губернаторы лишались депутатской неприкосновенности, и их можно было сажать.

Путинская команда, в отличие от ельцинской, состояла из бюрократов, очень деятельных, но лишенных фантазии и инициативы. Начали постепенно оттирать от власти Бориса Березовского, считавшего себя «делателем королей» в Кремле. Это было разумно. Ведь человек, полагающий, что Путин обязан ему своим выдвижением, может претендовать на слишком многое. Именно потому, в соответствии с жанром шекспировской трагедии, олигарх был обречен. Его собственность отнята не была, но значительную часть активов ему пришлось продать. Покупателем стал Роман Абрамович, бывший младший партнер Березовского, сумевший доказать свою лояльность кремлевской команде.

Березовский покинул все официальные посты, затем снял с себя думский мандат и обиженно удалился в Лондон. На первых порах он ожидал, что Кремль одумается, но этого не произошло. Другим пострадавшим олигархом стал Владимир Гусинский, чье телевидение заняло неправильную сторону осенью 1999 г. Он занимался неподходящим бизнесом. Вместо нефти и газа он торговал словом. В скором времени бывшие соперники Березовский и Гусинский оба оказались в эмиграции.

Потеря личного влияния олигархов обернулась катастрофой для связанных с ними средств массовой информации. Телекомпания НТВ, основанная и контролировавшаяся Гусинским, перешла в руки корпорации Газпром. Захват НТВ был осуществлен совершенно легально и рыночными методами, поскольку Гусинский изрядно задолжал Газпрому. При Ельцине на такие мелочи можно было не обращать внимания, поскольку Газпром и созданный Гусинским «Медиа-Мост» были тесно связаны с властью. Если бы в 1999 г. владелец НТВ сделал правильную политическую ставку, вполне возможно, что долги были бы списаны. Но он совершил ошибку и теперь должен был платить, причем в буквальном смысле. Журналисты, пропагандировавшие ценности свободного рынка, столкнулись с реальностью капитализма.