Управляемая демократия. Россия, которую нам навязали - Борис Кагарлицкий

Когда корреспондент оппозиционной «Советской России» сравнила данные по 28 участкам с материалами территориальных комиссий, у нее получилось, что Путину приписали только по этим участкам 3769 голосов. Больше всего украли у Явлинского, меньше у Зюганова и у других кандидатов. По данным комиссии Салия на 16 обследованных ей территориях Дагестана Путину приписали 187 тысяч голосов[301]. Исследование, проведенное газетой «The Moscow Times», выявило аналогичную картину в Башкирии, Мордовии, Татарстане, Калининградской и Курской областях, Приморье, не говоря уже о республиках Северного Кавказа — Кабардино-Балкарии, Чечне и Ингушетии[302].

Обобщив данные нескольких параллельных исследований, политолог Владимир Прибыловский пришел к выводу, что победитель получил примерно 48—49% голосов — хороший результат для любого кандидата в первом туре выборов, но все же недостаточно для победы. Следовательно, Путин не выиграл выборы в первом туре. Кремлевская свита не могла позволить себе второго раунда. Победу «всенародно любимого кандидата» провозгласили, не дожидаясь поддержки народа. Как ехидно заключил Прибыловский, «царь-то ненастоящий»[303].

Если победа Путина оказалась, в лучшем случае, пирровой, то и Зюганов не сумел добиться успеха. Бесперспективность Зюганова как кандидата в президенты стала слишком очевидна. В 1996 г. он мог победить, если бы хотел бороться. На сей раз у него изначально не было шансов. В итоге он получил даже меньше голосов, нежели в первом туре 1996 г. Объяснить это фальсификацией нельзя, ибо подтасовка имела место и на предыдущих выборах. Относительно высокий результат баллотировавшегося в президенты «красного» губернатора Амана Тулеева — тоже показатель кризиса КПРФ. Успех Тулеева в подконтрольном ему Кузбассе, разумеется, был получен с помощью того же «административного ресурса». Но многие избиратели в других регионах голосовали за губернатора Кузбасса для того, чтобы выразить недовольство политикой КПРФ.

Катастрофическим оказалось и поражение Явлинского. Если Зюганов мог жаловаться, что его в очередной раз обокрали, то лидеру партии «Яблоко» винить было некого, кроме самого себя. Явлинского тоже обокрали, но и без вмешательства «административного ресурса» его результат был удручающим. Причиной тому принципиально неверный стратегический курс, избранном лидером «демократической оппозиции». На протяжении всего предвыборного периода Явлинский продолжал упорно повторять, что не видит разницы между коммунистами и партией власти. Он, лидер «Яблока», единственный настоящий демократ в России. Полученный им результат (5%) по этой логике следовало бы считать катастрофическим как для Явлинского, так и для демократии. На самом деле официальная оппозиция в составе «Яблока» и коммунистов даже по подтасованным официальным данным получила 45% голосов, и это бесспорный успех. Масса избирателей КПРФ голосовала за партию для того, чтобы выразить протест против системы, голосовала вопреки всему тому, что говорил и делал Зюганов все последние годы. Мало того, что Явлинский был оскорбительно несправедлив по отношению к этим людям, он оказался не прав и в оценке социальной сущности путинского режима. Куда больший реализм проявил лидер Союза правых сил Сергей Кириенко. В ночь после выборов он признал, что с демократией при Путине могут быть проблемы, но подчеркнул: главное — экономическая политика будет либеральной.

Во имя продолжения либеральной экономической политики и вводился авторитарный режим в России. Авторитаризм абсолютно адекватен как раз такой политике. На уровне деклараций экономический либерализм означает защиту «свободного рынка» от вмешательства бюрократов. Если перевести эту фразу с языка лозунгов на язык жизни, то она означает защиту олигархии от контроля со стороны общества. Опыт Запада подтверждает ту же историческую тенденцию. Время классического, неограниченного либерализма было временем, когда демократии в современном смысле слова не было. Либеральное государство держалось на ограничении избирательного права, всевозможных запретах и ограничениях на политическую деятельность. Когда в XX в. подобные ограничения ушли в прошлое, пострадала и «свобода» рынка. Демократия для того и нужна, чтобы общество могло вмешиваться в экономическую жизнь. Триумф неолиберализма в 1980—1990-е гг. на Западе, напротив, повсеместно сопровождался эрозией демократии.

В условиях формирования в России правого авторитарного режима эффективная демократическая оппозиция обречена была леветь хотя бы по соображениям тактическим. Но либералы старого закала понять этого не могли, а если бы даже и поняли, то не в состоянии были осуществить подобный маневр на практике.

Потерпел поражение и «Господин Против Всех». Итоги голосования показывают, что выступал он в качестве своеобразного электорального дублера Явлинского. Там, где больше голосов получал лидер «Яблока», там и «против всех» голосовали активнее. Только движение «против всех», в отличие от «Яблока», не пыталось отмежевываться от левых: как раз наоборот, оно в значительной мере левыми активистами создавалось. Можно сказать, что единственным реальным победителем на выборах 2000 г. оказался «Товарищ Бойкот». По официальным данным, выборы проигнорировали примерно 35% избирателей. По неофициальным оценкам — более 50%.

Вообще-то это не новость, на прежних выборах результаты были схожие. Разница лишь в том, что на сей раз неголосующие, если можно так выразиться, обрели голос.

ПОБЕДА И КРИЗИС ОЛИГАРХИИ

В русской драме начинался новый акт. После финансового краха 1998 г. олигархия осознавала, что система не может сохраниться в неизменном виде, но твердо намерена была сохранить ее основы. Однако на практическом уровне задача оказывалась не из легких. Как отмечала либеральная «Новая газета», программа новой администрации в конечном счете сводилась к одному призыву: «Восстановить государственность любой ценой, кроме ликвидации основ капитализма — частной собственности и рынка». Все это сопровождалось националистической и расистской пропагандой, заставлявшей вспомнить Германию начала 1930-х гг. Другое дело, что олигархия «по вполне понятным причинам зовет к власти не русского Гитлера и не русского Муссолини, а исключительно русского Пиночета»[304].

Управляемая демократия была компромиссом, который на первых порах устраивал если не всех, то многих. Правила игры были просты и понятны. Государство уважает свободу печати, но у оппозиционной прессы возникают проблемы то с налоговой инспекцией, то с санитарным контролем. Правительство не мешает деятельности политических партий, но регистрация новых организаций затруднена чрезвычайно. Выборы вполне свободны, только результаты их подправляются. Парламент есть, но власти у него нет.

Путин был необходим элитам, чтобы преодолеть политический кризис, из которого страна не выходила практически на протяжении всего времени правления Ельцина. В период, когда новые кланы, стремительно формировавшиеся на основе старой бюрократии, делили между собой государственную собственность, перманентный кризис был по-своему даже выгоден: в общей неразберихе обделывать свои дела было проще. Однако к концу 1990-х гг. в России сформировались мощные олигархические группы, овладевшие природными ресурсами, вышедшие на мировой рынок. Политические перемены требовали видоизмененной риторики. Вместо «общеевропейского дома» и «возвращения в мировую цивилизацию» заговорили о патриотизме и «возрождении державы».