Психология женского насилия. Преступление против тела - Анна Моц

привлеченным профессионалами, вероятно, будет трудно избежать карательных мер по отношению к родителям, и они могут быть чрезмерно пессимистично настроены в отношении сохранения семьи.

Реабилитация может быть идеальным решением, но ее успех всегда легко предвидеть, особенно если мать или основной опекун виновны в серьезном пренебрежении или злоупотреблении. Существует опасность поляризации между родителями и специалистами по уходу за детьми. Не всегда удается придерживаться мнения, что психологическая и практическая помощь матери означает помощь и детям. Существует риск того, что специалисты по опеке над детьми будут действовать на основе ложной дихотомии, т. е. ими могут быть идентифицированы только два варианта — помощь матери или помощь детям, при этом эти два варианта могут оказаться взаимоисключающими. Там, где это возможно, следует предпринимать попытки «найти родителей родителям». Фактически существует множество вариантов и планов по уходу, разработанных местными органами власти, которые могут отражать все это, определяя стратегии, помогающие матери обрести необходимые знания, навыки и поддержку, чтобы стала возможной реабилитация ее детей.

Психотерапия может быть рекомендована в качестве обязательного условия для реабилитации или как нечто, что необходимо предпринять после восстановления. Одна из очевидных трудностей заключается здесь в том, что психотерапия становится принудительной деятельностью, средством достижения цели, а не чем-то свободно выбранным. Во многих случаях судебная психотерапия имеет некое противоречие внутри системы, и это важный аспект, который должен рассматриваться не как препятствие для работы, а как признанный факт такого рода терапевтических отношений. Конечно, психологические изменения необходимы, чтобы произошли изменения внешние — только в этом случае возможно обеспечить возвращение детей в безопасную среду (см. главу 3 «Материнское физическое насилие»).

Эмоциональный характер работы по защите детей может создавать ситуации, в которых родители и социальные работники, как уже говорилось, находятся на противоположных позициях, а битва за опеку ведется в зале суда, что противоречит духу закона о детях 1989 и 2004 гг. Родители могут свидетельствовать друг против друга, или один из родителей может столкнуться с местными властями по поводу опеки над детьми. Страх потерять своих детей в результате их похищения или смерти или путем судебного разбирательства может помешать женщине, подвергшейся насилию, покинуть очевидно невыносимую ситуацию. Ее партнер, возможно, угрожал, что если она оставит его, то потеряет детей. Она также знает, что если уйдет, то может подвергнуться суровому осуждению другими людьми как плохая жена и бессердечная мать, или могут сказать, будто она сама создала ситуацию, спровоцировавшую ее партнера. Наличие семье детей повышает риск насилия со стороны интимного партнера по отношению к женщине и явно усложняет ситуацию ухода:

Также может быть, что форма интимного насилия меняется по мере изменения отношений, и женщины или мужчины, которые покидают отношения, наполненные жестокостью, могут затем испытывать преследования бывшего партнера. Предыдущие исследования показали, что наличие в семье детей может быть связано с более высоким риском интимного насилия, поскольку женщины, которые испытывают злоупотребления со стороны жестокого партнера, неохотно разбивают семью.

(Walby, Allen, 2004, цит. по: Home Office 2006, р. 62)

Страх возмездия

Страх возмездия — это важный фактор, не позволяющий женщинам, подвергшимся насилию, разорвать жестокие отношения. Если они уйдут, партнеры угрожают убить и их, и детей. Иногда преследователь, которого действительно отчаянно пугает перспектива собственного одиночества, угрожает покончить с собой, если партнер его покинет. Этот эмоциональный шантаж вызывает у женщины чувство ответственности за психическое состояние партнера и пугает ее. Страх перед эскалацией насилия после разделения действительно обоснован, и есть доказательства того, что наиболее опасное время для женщины, подвергшейся насилию, следует как раз после попытки разлуки или огласки намерений (Glass, 1995).

Если женщина уйдет, забрав с собой детей, и партнер найдет ее, то, по ее мнению, все они будут подвержены большему риску причинения вреда, чем раньше; эта мысль пугает ее. Дело в том, что партнер убедил ее в своем тотальном контроле, в том, что он выследит ее, куда бы она ни пыталась уйти, и что она просто не сможет сбежать от него. В исследовании Браун 98% убийц и 90% людей из контрольной группы полагали, что обидчик мог убить их и убил бы, и заявляли будто их уход не помешал бы этому. Опасения быть убитыми возрастают, когда возможность ухода еще только обсуждается со склонным к жестокости партнером, который способен осуществить убийство, самоубийство или оказаться в глубокой депрессии: «Факт разлуки или даже ее обсуждение — один из самых опасных моментов в отношениях, в которых существует насилие» (Browne, 1987 р. 115).

Психологические последствия жестокого обращения

Основным эффектом жестокого обращения является усиление чувства беспомощности жертвы. Факторы уязвимости некоторых женщин, установивших отношения с мужчинами, впоследствии оказавшимися склонными к жестокости, по-прежнему сохранится, когда отношения ухудшатся. Уязвимость этих женщин, с точки зрения их происхождения или отсутствия семьи и социальной поддержки, не обязательно должна привести к злоупотреблению, но это может сыграть определенную роль в повышении риска стать жертвами насилия, а также оказаться в невыгодном положении в плане «путей отхода». Из-за полученного опыта насилия в отношениях их неуверенность в себе и чувство беспомощности станут возрастать и они будут чувствовать себя еще менее способными, чем раньше, предпринять эффективные меры для ухода. Если женщина изначально имеет сильную социальную и семейную поддержку, то ее стремление не раздражать ревнивого партнера-собственника и подчиняться ему часто приводят к ослаблению этих связей, социальной изоляции и отчужден и ю от семьи. С этим связана потеря уверенности и усиление зависимости от склонного к жестокости партнера, который требует, чтобы он был главным, если не единственным, адресатом преданности и внимания. Динамика злоупотреблений создает порочный круг, в котором жертва становится все более пассивной и напуганной, а обидчик — все более контролирующим и терроризирующим; чем больше жертва отказывается от внешних источников поддержки, тем легче становится обидчику доминировать над ней.

Задумываясь над вопросом, почему женщины уходят или остаются в отношениях, наполненных жестокостью, мы видим, что это делается на основе индивидуального выбора, а не вследствие