Кровь завоевателя - Замиль Ахтар

Во имя Лат, как он мог узнать?

– О чем это ты?

– Я узнаю актрису с первого взгляда – я и сам актер, не имеющий себе равных ни здесь, ни на западе.

– Айкард, – раздался голос у меня за спиной.

Это была Сади, и она обращалась к светловолосому человеку.

– Сади, – сказал тот, кого назвали Айкардом. – Приношу извинения за те семена, но они так хорошо успокаивают.

Я припомнила, что до того, как мне набили рот семенами, Сади говорила с этим человеком так, будто они знакомы. Может быть, мой обман провалился. Может, мне нужно забирать сына и бежать прочь?

– Ты далеко от дома, – сказала Сади Айкарду.

– Я всегда от него далеко, куда бы ни пошел в этом мире.

– Почему ты здесь?

Он удовлетворенно вздохнул:

– Не так давно я говорил твоему возлюбленному, что я на стороне человека. А в этой стране боги как нигде играют с людьми. Кярс знает, о чем я говорю, он видел Архангела, сам я был избавлен от этого зрелища. Когда Кярс пришел уничтожить этосианских пиратов, я открыл ворота, и ему не пришлось сражаться. Даже отдал ему корабли в гаванях, чтобы он мог быстро и тайно для всех вернуться сюда.

Значит… это объясняло внезапное и своевременное появление Кярса. Мой возлюбленный, похоже, доверял этому человеку, но что ему было нужно на самом деле?

– Да, ты прав, – согласилась Сади. – Боги здесь вмешиваются в земные дела. Они влезли в Сирм, и в мою жизнь тоже. Но они же боги, а мы – нет, так что мы можем поделать?

– Можем для начала не позволить им манипулировать нами, – произнес Айкард, глядя на меня. – Можем освободиться от их требований и отречься от обещаний. Мы для них – представление, игра, в которой они соревнуются. Они нас не любят и не ненавидят, они равнодушны, как мы к песку под ногами. Но мы под ногами у них, и вы можете сами видеть отпечатки их башмаков у себя на шеях.

Он заранее подготовил эту речь? Я однажды слышала, как Философ изрыгал подобную чепуху.

– Благодарю тебя за помощь моему возлюбленному, – сказала я. – Несомненно, ты его верный друг. Я была бы рада поговорить с тобой еще, но меня ждут дела.

– Вы считаете, что знаете врага, – сказал он. – Но враг всегда знал вас. Колдовство этому миру не принадлежит… независимо от его вида. Звезды, кровь и души.

Я не стала ему отвечать и пошла дальше, к гостевым покоям, где держали Сиру. Комната была чересчур хороша для нее. Раздвинутые кем-то золотые портьеры позволяли солнцу целовать шелковые простыни, на которых она развалилась. Едва я вошла, Сира встала и прислонилась спиной к окну. Ее руки все еще были связаны – хорошо, потому что она выше меня.

– Вон, – велела я находящимся в комнате гулямам.

– Шах Кярс приказал нам всегда оставаться с ней, – возразил один.

Хизр Хаз тоже приказывал своим людям остаться со мной, но им это не помогло.

– Вон! – повторила я.

Но вместо того чтобы выйти, гулямы встали между нами. Я не смогу откровенно говорить с Сирой, если мы не будем наедине.

– Ты боишься, что они услышат, как ты проболтаешься? – сказала Сира. – Как признаешься в своих преступлениях? Ты убийца! Хуже, чем сам Ахрийя!

– Ты понятия ни о чем не имеешь! Ты не знаешь.

– Почему ты сделала это? Почему убила Тамаза? Почему воспользовалась моими руками? Зачем выколола мне глаз? Зачем перерезала мне горло?

Гулямы наблюдали, сжимая аркебузы.

– Вон! – опять закричала я. – Я – мать наследного принца! Вы обязаны мне подчиняться!

Но они все так же стояли у меня на пути.

– Разве ты не поняла, Зедра? – усмехнулась Сира. – Ты ничто. Рабыня, такая же, как они. Ты – превознесенное чрево. Ты, наверное, ревновала из-за того, что Тамаз избрал меня для своего сына? Поэтому ты все это сделала?

Невежественная дурочка. Никогда ей не понять, насколько низки ее мотивы по сравнению с моими. Разумеется, она считала меня столь же мелочной, как она сама.

– Сира, твоя смерть стала бы милостью для тебя самой и для всех. Но я дам тебе шанс уйти. Далеко, куда пожелаешь. Живи, где хочешь, только не здесь.

– В детстве я любила смотреть, как играют кролики. Знаешь, как они метят свою территорию? – Она сплюнула на землю. – Хочешь, чтобы я ушла? Придется одеть меня в погребальный покров. – Она вытянула связанные руки: – Может, развяжешь? Пашанг и Кярс сейчас сражаются. Давай сделаем так же и посмотрим, кто победит.

– И тогда ты сможешь начертать мою смерть на звездах? – я ехидно усмехнулась. – Ты хоть понимаешь, что служишь злу?

– А ты служишь чему-то возвышенному?

– Я служу Хисти. Я служу Лат.

– Ты послужила добру, убив достойного человека? Ложью? Кровью? Разрушая жизни, мою например, и вызвав войну?

Неужели она права? Почему ее речь звучит так убедительно?

– Ты стояла у меня на пути, – пришлось признать мне. – И ты не должна была пострадать… но мешала мне своими планами, своим браком, каплей нежности, которую ты взрастила в сердце Тамаза.

Гулямы меня слышали. Еще одно осложнение, надоедливое, пугающее и неизбежное.

– Чудно. – Она подалась вперед: – Надо же… ты была мне подругой. Единственной подругой. – Она ухмыльнулась, но глаза были полны слез. – Твой дворец лжи рушится, Зедра, и ты это знаешь. Все увидят тебя такой, какая ты есть. И пускай я умру, но, по крайней мере, заберу с собой и тебя. – Ее смех звучал резко, как скрежет. – Нас обеих повесят за то, что мы ведьмы.

Может, так и случится. Я была так близка к успеху. А теперь все ускользало из рук. Если знают Хизр Хаз и Сира, значит, знают и другие? Озар, Хадрит… и только Лат знает, кто еще. Хадрит на свободе, неизвестно, с кем он болтал и кому рассказали те, кому проболтался он, и так далее. Глядя в лицо заплаканной, но нагло ухмыляющейся Сиры, я поняла, что, видимо, проиграла.

– Ты же губишь этот мир, Сира. Ты это понимаешь?

Она продолжала ухмыляться, не выказывая ни удивления, ни огорчения.

– Этому жалкому миру и должен прийти конец.

– Ты думаешь, то, что придет вслед за ним, окажется лучше? – Я покачала головой: – Ты понятия ни о чем не имеешь. Мы все будем перекованы в пламени.

– И отлично. – Ее черный глаз выпирал из глазницы как залитая маслом бусина. – Пусть все ощутят тот ад, который испытала я. Страдать лучше не в одиночку.

– Думаешь, у тебя была тяжелая жизнь? Я