Кровь завоевателя - Замиль Ахтар

за угол живой изгороди. Среди красных тюльпанов стояла рыжая девушка, которую я видела раньше с Зедрой, за ее спиной висел изогнутый лук, а в руке она держала бутылку. Заметив нас, она сняла лук, приложила стрелу и крикнула:

– Стойте!

Эше полоснул саблей, но девушка пригнулась и уклонилась от летящего снега. Он попал в ствол пальмы, и тот немедленно ощетинился сосульками. Раздался лязг, словно сталь наткнулась на сталь, и лед взлетел ввысь, так что замерзли даже птицы на ветках, раскинув крылья, но так и не взлетев.

Чуть присев, девушка выпустила стрелу. Эше взмахнул рукой, и снег попал на наконечник. Лед облепил стрелу, образовав вокруг нее глыбу, которая так и зависла в воздухе. Эше уже собирался опять взмахнуть рукой, но тут новая стрела пронзила парящую ледяную глыбу, разбила ее и устремилась к нему.

Я прыгнула на него, и мы свалились за живую изгородь, а стрела чиркнула по моим волосам и улетела вдаль. К счастью, когда ледяная глыба рассыпалась, мне хватило времени отреагировать, но мы чуть не погибли.

Как только я скатилась с Эше, стрела пролетела над изгородью и вонзилась в его кольчугу. Но как, во имя Лат? Какая магическая сила позволяет ей так стрелять? Эше схватился за рану в животе и взвыл. Хлынула кровь. Эта стрела предназначалась для меня!

У входа во дворец раздался топот бегущих людей. Приближались гулямы. Я надавила на рану, чтобы остановить кровотечение, но кровь все равно текла.

– Я сделал все, что мог, – сказал Эше. – Мне жаль.

– Ты поправишься, – сказала я, чувствуя вкус слез на языке. – Ты поправишься.

Топот гулямов ускорился. Через несколько секунд они нас окружат. Я снова окажусь в плену, но Эше… Его они наверняка убьют. Как я могла такое допустить?

– Ты видел мой глаз, – сказала я. – Ты знаешь, кто я. Знаешь, какое я презренное существо. Так почему же ты рискнул жизнью ради меня?

Он смахнул мои слезы.

– Потому что. Кажется, я оказался глупцом и влюбился в тебя.

Я схватила его руку, сжала ее и начала молиться. Молиться, чтобы он выжил, чтобы спасся, как хотел спасти меня.

Рыжая девушка шагнула к нам, целясь Эше в голову. За моей спиной уже дышали гулямы. Я отодвинула с глаза повязку. В поле зрения появились ярко горящие звезды – синие, красные, зеленые и золотые. Они пели в унисон, низко и торжественно, как хор этосиан.

– Помогите мне, – обратилась я к ним.

Звезда слева от меня замигала, я коснулась ее, и она запела, а я провела линии к множеству звезд надо мной и подо мной, слева и справа, пока узор не стал напоминать… эмблему Селуков Аланьи?

– Убейте его, – приказал гулям. – А девчонку верните в ее комнату, только теперь свяжите.

Я рухнула на Эше, закрыв его своим телом.

Все вокруг загрохотало, словно произошло землетрясение. Кармазийка посмотрела в сторону входа во дворец, охнула и нырнула в колючую живую изгородь. Все гулямы разом повернулись, а затем бросились врассыпную. Что-то огромное… неслось через сад… к нам. С каждым шагом сотрясая мир и круша камни.

На гигантской волчьей голове горели красные глаза. Я едва могла поверить собственным глазам, когда в воздух взмыл симург с соколиными крыльями, а потом бросился вниз, подхватил Эше и меня львиными когтями на лапах размером с карету.

От хлопков его черных крыльев в ушах у меня раздался гром. Симург закинул нас с Эше себе на спину и взлетел, поднимая крыльями бурю. Мы вцепились в его перья, хотя в этом, похоже, не было необходимости, поскольку нас с силой прижимало к его спине. Симург поднимался все выше и выше в небо, прорезая облака, прямо к звездам. Кандбаджар съежился, его дома, стены и купола напоминали игрушки, которые я могла раздавить одной ногой. Меня затошнило, по венам разлился холод. О Лат, что угодно, кроме холода!

Я выпустила перья и обняла Эше. Чтобы остановить кровотечение, я обхватила ладонью древко стрелы, торчащее из его живота. Его тепло согревало меня, а раз есть тепло, значит, есть и жизнь. Когда мы приземлимся (если приземлимся), он напишет кровавую руну и исцелится.

– Мы… умерли? – прошептал он, тяжело и напряженно дыша. – Это наш экипаж в Барзах?

Мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова в свисте ветра. Нет, мы были пока живы, но все во мне, и в душе, и в теле, кричало, что вот-вот умрем. Я прижала свои губы к его губам, поцеловав его. Впервые в жизни я целовала мужчину. Я ощутила вкус крови на его языке. О Лат!

Симург взмыл в верхний слой небес – теперь снизу был только океан облаков, а наверху – солнце, луна и звездное небо. На секунду все застыло, словно мы были богами.

Прежде чем я успела улыбнуться, симург спикировал вниз, к переливающейся оранжевой земле. В животе у меня забурлило, меня вырвало бы, будь у меня хоть что-то в желудке. Прежде мне снилось падение, но это было намного хуже – меня охватила паника, я не могла ни думать, ни чувствовать ничего, кроме ужаса, прокатывавшегося по моему телу волнами, пока мы спускались сквозь облака, от соприкосновения с которыми я промокла и озябла. Газели вдали были размером с муравьев, но постепенно увеличивались по мере того, как к нам приближался пустынный пейзаж. Симург вильнул вбок, удерживающая нас сила ослабла, и мы с криком упали на бархан.

Эше еще кричал. От падения стрела в его ране повернулась, и запузырилась кровь. Я перекатилась со спины на колени, подползла к нему и песку и прижала руку к его животу.

– Ты поправишься!

– Если это Барзах, почему так больно? – закричал он. – Разве смерть не должна приносить покой?

– Ты жив! Послушай, ты должен написать для себя кровавую руну, чтобы остановить кровотечение!

– Хочешь сказать, что симурги существуют? – Он истерически захохотал. – У меня кровь не того типа. Мне нужна твоя, а пузырек выпал во время полета.

Чем мне себя порезать? Я со всей силы прикусила губу, пока не почувствовала вкус крови. Потом взяла руку Эше и сжала свою губу, чтобы кровь окрасила его пальцы.

Я разорвала его рубаху в том месте, где торчала стрела.

– Сначала вытащи ее, – велел он.

Я обхватила стрелу руками и дернула. Эше вскрикнул. Из отверстия хлынула кровь.

Он написал моей кровью ту же руну, что и у меня на шее, а потом пробормотал заклинание. Руна засветилась. Я охнула, увидев, как хлещущая кровь моментально высохла, а вместо дыры