Мир Чаши. Дочь алхимика - Филипп Крамер

Вероятно, по той самой причине, по которой первая стала вассалом, а вторая — сюзереном.

— Верно. Примите мой совет: будьте очень аккуратны с магией крови и с вашей Жизненной Силой. Целители иногда передают ее часть своим подопечным, так знайте, что тот, кого вы, как думали, исцелили, может погибнуть в страшных мучениях.

— Я недавно именно так спасла человека, — непререкаемо ответила Жозефина. Она вовсе не собиралась позволять Аделине поколебать уверенность в своих силах.

— Я просто предупредила, — мягко улыбнулась графиня. — Итак, — она заговорила совсем иначе: изменился голос, она вновь собралась, и ощущение чужого ужаса уползло на задворки сознания, — что вы собираетесь призвать?

— Чирика. Насколько я помню, вы видели его.

— В таком случае вам достаточно будет начертить полиграмму, в которую можете войти вы. Для полиграммы Призыва всегда нужно учитывать размер того, что вы призываете. И пока чертите, проговаривайте, для чего вы это делаете, чтобы ваш клинок знал это столь же четко и ясно, как знаете вы сами.

Жозефина принялась окружать уже готовый круг новыми линиями трех наложенных друг на друга звезд. Аделина иногда подсказывала: «Вот этот луч на ладонь длиннее, тогда вектор будет жестче… подчеркните там, чтобы четче обозначить репер… теперь знак Призыва, он похож на плоский крюк…»

Стоило мизерикордии выписать последнюю завитушку, как законченная полиграмма слабо засветилась видимым даже обычному глазу сиянием.

— Теперь войдите внутрь и позовите свою птицу.

От закрывшейся Аделины теперь почти ничего не чувствовалось, кроме того, что она жива, но при этих словах вовне что-то рванулось — и было остановлено прежде, чем Жозефина поняла, что это. Она шагнула в круг, ступая так, чтобы не нарушить линии, и несколько раз вздохнула, сосредотачиваясь.

— По праву создателя я зову свое творение к себе. Где бы ты ни был, что бы ни делал, сотворенный мной Чирик, вернись сюда, не причиняя вреда и разрушения месту, в котором ты появишься. Явись немедленно!

В нескольких шагах от полиграммы Призыва на земле вырисовался магический узор, и в нем появился кусок сложенной из камня стены, в нише которой лежал на брюшке каменный воробей. Жозефина бросилась к нему, но смогла сделать лишь неполный шаг, отделявший ее от границы внутреннего круга, и по вдруг сгустившемуся воздуху перед ней пробежала стремительная сияющая рябь магического барьера.

— Как это понимать? — поинтересовалась де Крисси у графини Альдскоу. Та встретила и выдержала ее взгляд.

— Я решила, что вам будет полезен еще один урок. Попытайтесь выбраться.

— Вам не кажется, что подобное поведение не соответствует связывающей нас вассальной клятве? — Голос Жозефины был холоден, как камень близких скал.

— Для вас лучше будет пройти через это сейчас, чем потом. Я не была уверена, что оно так подействует.

— И почему же оно все же подействовало именно так? — Девушка стояла все там же, где ее остановил барьер, расставив ноги, и не мигая глядела графине прямо в глаза.

— Это классическая… Я не сказала всей правды, — ее ресницы дрогнули, и она отвела взгляд. — Для проверки нужно было заманить вас в полиграмму. Подумайте, что делает классическая полиграмма Призывателей. Кого она сдерживает?

— Существ Корней.

— Именно. Она не может помешать людям и достаточно сильным тварям, то есть вы сейчас ни то и ни другое.

— Я — человек.

Говоря, графиня то и дело смотрела на Жозефину, но теперь уже не могла выносить прямого взгляда серых, как заиндевевшая сталь, глаз и молчания страшнее всякого крика. Аделина была готова к ругани, гневу и бешенству, но не к этому молчанию в ответ на ее оправдания.

— Я просто знакомлю вас с вами же — согласитесь, куда лучше, когда это делает друг, а не враг. — Сознавала ли сама Аделина, насколько жалко звучали эти оправдания самой себя в своих же глазах? — Вы же видите, мой эскорт не спешит сюда с обнаженными мечами, чтобы заколоть вас, и полиграмма тоже не вспыхивает испепеляющим пламенем. Я только показываю, что может произойти, я не убийца…

Она говорила что-то еще, очень похожее на уже сказанное, а Жозефина все так же молча смотрела на нее, и — самое страшное — прекрасно видела правду сквозь все словесные кудри.

— Вы же не думаете, что я злоумышляю против вас? — почти умоляюще спросила графиня. Ответ был короток:

— Нисколько.

— В таком случае…

— Просто я больше не могу вам доверять.

Кажется, слова оказались еще хуже молчания.

— Я правда не думала, что так выйдет, — как извинение произнесла Аделина.

— Вы должны были предупредить, что такое может случиться, — процедила северянка. — До того, как я начала чертить полиграмму.

— Ну, по здравом размышлении… — Она вдруг вытянулась, словно солдат на смотре: — Госпожа Жозефина, я извиняюсь, но новые обстоятельства заставили нас пересмотреть свои взгляды на жизнь. Мы не можем служить тварям Корней и потому разрываем вассальную клятву.

Графиня Альдскоу бросила под ноги камушек и исчезла, оставив по себе лишь морозную тишину и вытоптанный снег. Мысль взяться за талисман и приказать дерзкому вассалу вернуться мелькнула и пропала, как рассветный луч, поглощенный надвинувшейся грозой. Жозефина опустилась прямо на мерзлую землю и уткнулась лицом в ладони.

Впервые в жизни ей захотелось умереть.

Матушка и отец, к секрету возвращения которых она не придвинулась ни на шаг.

Гибель мальчишки Жана.

Еще более глупая гибель Лисы.

Потеря Фердинанда и собственного Зверя.

Десяток лишних ртов в поместье дяди.

Война под столицей.

Башня, которая рушит мир, и неизвестно, что хуже — остановить механизм или оставить его в покое.

Напуганные жители Кор Фъера.

Страшная смерть домочадцев в когтях тварей.

Предательство первого вассала.

Все страшные события последних нескольких лун свалились на Жозефину разом, давя, сметая, уничтожая. Слез не было: была только пустота с повисшими в ней осколками всего того, на что она опиралась, и жизней тех, кого она должна была защитить. Страха тоже не было: если бы сейчас к ней спустились Дана или Ирокар и предложили обменять себя на счастье или хотя бы спокойствие любимых Жозефиной, та согласилась бы не раздумывая.

Ибо зачем жить, если эта жизнь лишь умножает неправду и несет боль и смерть самым близким и дорогим?..

…Но только им судить, так ли это. Только им — спасавшим эту жизнь, вдыхавшим в нее новые силы, беззаветно верным, любящим и любимым.

Каждый делает ошибки.

И каждому предстоит учиться на них.

А научившись — не повторять.