Прости за любовь - Федерико Моччиа

– Так, наша очередь. Пойдем курить.

Все мужчины встают и выходят из ресторана.

– Ты, Пьетро, вечно пытаешься оправдать внебрачные связи…

– Да я не про это говорил… Еще неизвестно, о чем думал ты…

Тут вмешивается Энрико:

– Я могу сказать, о чем он думал. О той своей молодой подружке.

– А… Той нечего изменять. Она и ее подружки сделают из тебя отбивную, разотрут тебя в порошок так, что ты физически не будешь способен на измену…

Алессандро молчит. Пьетро не отступает:

– Ты ей больше не звонил? Не видел больше? По-моему, она бы согласилась встречаться с тобой даже при таком раскладе, когда ты с Еленой, поверь мне…

Алессандро толкает его. И улыбается:

– Да кто это? Про кого ты говоришь?

– Да, как будто ты не знаешь. Про жасминовую девочку.

Энрико тоже толкает Пьетро.

– Ладно, я пошел.

Женщины, завидев их издали, тоже встают:

– Смена караула!

Елена подходит к двум новым подругам:

– Вы уже бывали раньше в этом ресторане? Хорошая здесь кухня, правда? – И они начинают болтать.

Кристина обращается к Сюзанне:

– Вот видишь, Елена, кажется, весела и довольна: значит, я все-таки была права. Он ничего ей не сказал.

– А может, он ей сказал, она пережила это и теперь делает вид как ни в чем не бывало…

Сюзанна качает головой:

– Нет, она на это не способна. Она, хоть и кажется железной, на самом деле очень чувствительная.

– Мне жаль, но вы, похоже, ничего не поняли. – Это вступает в разговор Камилла. – У нас с Еленой есть общие друзья. Уверяю вас, она самая лучшая актриса из всех, которых я встречала. – Она гасит сигарету. – Ладно, я пошла, уже, наверное, второе принесли.

После второго приносят десерт. Потом – фрукты и кофе. Все как обычно. В том же ритме. Те же разговоры. И вдруг темп замедляется. И все кажется совершенно бесполезным. Алессандро смотрит на них, оглядывается по сторонам. Все разговаривают, смеются, снуют официанты, вокруг – шум. Но на самом деле никакого шума нет, тут полная тишина. Он будто бы парит в воздухе, ему чего-то не хватает. Всего. И Алессандро понимает. Больше нет. Нет больше того мотора, что приводит все вокруг в движение, того, что показывает тебе человеческую глупость, подлость. Того мотора, который придавал тебе силы, решимости, злости. Мотора, заставлявшего тебя приходить домой, добиваться следующих успехов, работать, уставать, идти к намеченной цели. Того мотора, который потом позволял тебе отдыхать в ее объятиях. Так легко. Волшебно. Прекрасно. Этот мотор есть любовь.

Глава сто пятая

Дни ползут медленно, похожие один на другой. Это такие дни, когда не помнишь даже число. Когда ты вдруг понимаешь, что больше не живешь. Даже еще хуже: ты выживаешь. А может быть, еще не поздно?

И вот однажды вечером. Вдруг. Снова возвращается жизнь.

– Уф, ну и жара… чувствуешь, как жарко, Алекс?

Алессандро ведет машину, у него открыто окошко.

– Да, жарко, но так хоть немного воздуха…

– Вот именно. Закрой, пожалуйста. Я была сегодня в парикмахерской: так прическа испортится. У тебя же есть кондиционер, включи!

Алессандро предпочитает не спорить. Закрыв окно, ставит кондиционер.

– Сколько нам осталось до Беттароли?

– Почти приехали.

Елена видит цветочный киоск:

– Остановись здесь, купим цветов, нельзя же с пустыми руками ехать!

Алессандро останавливается, Елена выходит и выбирает цветы. Алессандро выключает кондиционер, открывает окошко и включает радио. И, как по волшебству, слышит песню Робби Уильямса, ту самую, что звучала в день их знакомства, то есть столкновения. Она лежит на земле, он выходит из машины со стучащим сердцем. Она открывает глаза, он смотрит на нее. Он улыбается. А музыка продолжается. Волшебство той весенней ночи… Жарко. Холодно. Стекло медленно запотевает. И внизу стекла появляется сердечко… то самое сердечко, что она тогда нарисовала. В ту ночь любви. «Слушай! Не рисуй на стекле, это останется навсегда!» – «Уф-ф, подумаешь! Я все равно нарисую. Плохой ты». Она тогда рассмеялась. И закрыла рукой, чтобы он не видел. И нарисовала это сердце. А внутри написала: «Алекс и Ники… 4ever». Некоторые вещи никогда не исчезают. Они всегда возвращаются. Как волны.

Ники и ее улыбка. Ники и ее веселость. Ее счастье. Ее любовь к жизни. Ники – женщина, маленькая девочка. Ники. Просто Ники. Жасминовая девочка. Ники – мотор-любовь.

Елена садится рядом.

– Я эти взяла. По-моему, красивые. Так мы лучше выглядеть будем.

Алессандро смотрит на нее, но не видит. Больше не видит.

– Я не поеду на этот вечер.

– Что? Как это – не поедешь? Ты что, заболел? Что случилось? что-то дома забыл?

– Нет. Я тебя больше не люблю.

Молчание.

– Но при чем здесь это? При чем здесь – ты меня не любишь? Ты отдаешь себе отчет, что говоришь?

– Да. Я полностью отдаю себе отчет. К сожалению, только сейчас. Мне надо было сказать тебе это раньше.

Елена начинает говорить, но Алессандро ничего не слышит. Он заводит мотор. Открывает окошко и улыбается. Он решил быть счастливым до конца. А почему бы и нет? Кто может ему запретить? Он поворачивается к Елене и улыбается ей. Какие проблемы? Это так легко.

– Я люблю другую.

Тут Елена начинает кричать. Алессандро включает музыку. Елена выключает ее. И продолжает выкрикивать оскорбления, обидные слова. А Алессандро ведет машину. Ничего не слыша. Даже ее яростных криков. Он слушает музыку своего сердца. Неожиданно он останавливается. Елена смотрит на него, ничего не понимая.

– Мы приехали к дому Беттароли.

Елена выходит, громко хлопнув дверью. Она в ярости. А Алессандро уезжает. У него сегодня столько дел. Он приезжает домой, наливает себе вина, ставит музыку. Открывает компьютер. Я хочу найти где-нибудь неподалеку гостиницу, побыть в тишине несколько дней. Потом, когда Елена соберет свои вещи, я вернусь. Ему интересно, не пришло ли писем. Он проверяет почту. Три письма. Два – спам, одно нормальное. Адрес отправителя, впрочем, ему не знаком: [email protected][28]. Заинтересованный Алессандро открывает письмо.

«Дорогой Алессандро, я хорошо знаю, что нельзя вторгаться в личную жизнь других. Но поскольку мне хотелось бы считать себя твоим другом, настоящим другом, надеюсь, ты на меня не рассердишься». Алессандро, заинтригованный этим вторжением в его личную жизнь, продолжает читать. «Прежде чем ты сможешь отказаться от чего-то, не боясь никого ранить, я хотел бы, чтобы ты прочитал письмо, которое я прилагаю». Алессандро смотрит в приложение. Там другое письмо. И совсем не от настоящего друга. Оно от человека,