Излом зла - Василий Головачев

«А вас не пугает, что он вплотную подошел к шестнадцатой ступени самореализации? Если Соболев освоит коррекцию Структуры Реальности и Зеркальный Шаг, его не сможет остановить ни один иерарх!»

«Не преувеличивайте, координатор. Он не сможет изменить баланс «розы», как бы ни хотел».

«Ему помогают Хранители и второе «я» инфарха – Светлена. Кроме того, он получил тхабс и может теперь перейти границу без чьей-либо помощи».

«Пусть идет. Он не созрел для коррекции всей «розы». Его даже надо поторопить, заставить нервничать, оглядываться, спешить, бежать. Попугайте его. А мы здесь его встретим».

«Но он сильнее, чем…»

«Вы забываете, что Удди вложил в него свою программу. Соболева ни к чему лишать силы или уничтожать, слабый он нам не нужен. Недавно мы поймали любопытное информ-эхо из виртуального будущего, позволяющее предполагать, что Соболев контактировал с Безусловно Первым».

«Что вы сказали? Вы не шутите? Контакт с Безусловно Первым не может выдержать не только простой смертный, но и почти любой иерарх! К тому же Творец давно покинул «розу реальностей».

«Кто знает? Наверняка утверждать это я не берусь. Но этот человек, неизвестно каким образом миновавший Круг, внедрился в контур Великой Вещи Инсектов – «Иглы Парабрахмы» и прошел эйнсоф. Нас интересует – как он это сделал и что несет в себе, не осознавая этого. Вам следует припугнуть его, а также нейтрализовать его спутников – Посвященных, они могут помешать нам. А когда он перейдет границу, мы его встретим и активируем программу Удди. Никуда он не денется. Мальчишка возомнил себя истребителем Закона, мы его вразумим».

«Смиренно прошу прощения, экзарх, но позвольте старику усомниться… в некоторых ваших рассуждениях. Хотя, может быть, это тема отдельного разговора…»

«Говорите».

«Мне кажется подозрительным пристальное внимание Монарха к нашей «запрещенной реальности». Зачем она ему, погрязшая в грехах и пороке, требующая постоянной коррекции, готовая скатиться в яму пустоты и хаоса, где не работает ни один закон? Что он здесь ищет? И, наконец, почему в нее регулярно заглядывают иерархи?»

«Подумайте, координатор, – после некоторого молчания ответил экзарх. – Правильно поставленный вопрос уже есть ответ. Прощайте. И сделайте то, что я прошу».

Голова Бабуу-Сэнгэ на мгновение превратилась в колоссальную сферу, вобравшую в себя всю Землю, и тут же сжалась в микрочастицу. «Проекция» экзарха, его энергоинформационный «дух» вылетел из сознания координатора, втянулся в непросматриваемое текучее многомерное облако «розы реальностей», исчез. Но Бабуу-Сэнгэ еще долго сидел под своим «колоколом невидимости», одинокий двухсотлетний старик, не имевший друзей – только сподвижников, и размышлял над тем, что услышал. Намек экзарха был слишком прозрачен, чтобы быть уверенным в его правильной интерпретации. Он не развеял сомнений координатора Союза Девяти и не привел его в состояние самадхи – просветления и озарения. Бабуу-Сэнгэ понял: земная «запрещенная реальность» – не просто один из «нижних» слоев-миров «розы реальностей», ординарный ад из системы адов Вселенной. Его значение гораздо выше, чем считают все люди Круга. Но точно знают об этом только Хранители.

«Попугайте его…» – вспомнил Бабуу-Сэнгэ последние слова экзарха. С некоторым усилием встал, вдруг ощутив свой возраст. Просьбу экзарха следовало считать приказом, хотя контактировать с Соболевым координатору совсем не хотелось. Себе он мог признаться, что боится этого человека.

Квартира, предоставленная Соболеву в Строгине скорее всего Хранителями, располагалась в новом шестнадцатиэтажном доме на улице Твардовского, который вырос аккурат напротив Троице-Лыковского кладбища. Квартира имела четыре комнаты, поэтому в ней свободно разместилась вся несколько помятая боем с кардиналами команда Матвея, кроме Горшина и Самандара, пожелавших ночевать в своих собственных квартирах. Таким образом, Матвею с Кристиной досталась спальня, Ульяне вторая, Иван Терентьевич устроился с Васей в гостиной, а Стас – на диване в рабочем кабинете неизвестного владельца апартаментов.

Тарас и Вахид Тожиевич не стали даже заходить в дом, сразу отправившись по своим делам и пообещав навестить остальных утром. А так как время уже клонилось к ночи – шел девятый час вечера, все устали, вести философские и прочие разговоры не имели особого желания, то и спать легли рано, сразу после ужина, приготовленного женщинами на скорую руку.

Утром квартиру покинули Матвей и Кристина – повезли Стаса домой, пообещав явиться к обеду. Рано вставший Василий, уже вполне пришедший в себя, но еще не восстановивший организм до нужной кондиции, устроил сеанс медитации, затем потренировался, принял душ и наконец-то почувствовал себя человеком. В начале десятого он приготовил из оставленных продуктов (холодильник был полон) завтрак: блины с овощами и шампиньонами, баклажаны с сыром, чай. В десять часов утра он не выдержал и разбудил Ульяну.

– Господи, я спала как убитая! – потянулась на постели девушка. Простыня с нее сползла, и Василий увидел упругую полную грудь с острыми сосками. С трудом отвел глаза.

– Одиннадцатый час… извини… я подумал… я там завтрак сварганил.

– Какой ты молодец!

И не успел Вася хлопнуть глазами, как девушка соскочила с кровати, чмокнула его в щеку, завернулась в простыню и умчалась в ванную. А он остался стоять в столбняке, все еще ощущая прикосновение ее молодого, сильного, горячего тела…

– Доброе утро! – появился на пороге гостиной приветливый Иван Терентьевич в спортивном костюме. – Что значит молодость и здоровье! Я слышал, как вы занимались, но не было сил встать. – Он вздохнул с притворным сожалением. – Что поделаешь, старость – не радость, а болезнь и того хуже.

– Это вы-то старый? – усомнился в словах Парамонова Василий. – Кто же тогда молодой?

– Старый, старый, внешность – всего лишь камуфляж.

– Но уж в болезни ваши я не поверю!

– Ну и зря, молодой человек. Естественное состояние человека – болезнь. Уля, как будущий медик, подтвердит мои слова. Абсолютно здоровый человек – исключение из правил, больной – правило.

Василий засмеялся, махнул рукой.

– Будет вам издеваться над дилетантом. Идемте завтракать.

– С удовольствием, только умоюсь. Кстати, как вы себя чувствуете?

– Нормально, никаких отклонений. Разве что… – Василий замялся, поскреб в затылке. – Лезут в голову разные странные мысли… воспоминания… хотя я точно знаю, что ничего подобного в моей жизни не происходило.

– Например?

– Соболев передал мне инструкции по системе боя… комбинаторике смертельного касания, сокращенно – космек, якобы разработанной перволюдьми… так вот я ее помню, хотя никогда в жизни не изучал! И еще… – Василий понизил голос, оглянулся на дверь ванной. – Я помню, что встречался с Улей раньше… в лесу… хотя опять же этого просто не могло быть! Если мои «воспоминания» не являются результатом энергетического удара, которым меня одарили господа кардиналы, то в чем дело? Ложная память?