Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945 - Джеральд Рейтлингер

и Бормана. И тем не менее он сам делал то же самое и использовал тех же самых агентов, которых сам Риббентроп когда-то надеялся использовать. Игра Риббентропа с умиротворением турецкого правительства точно так же с самого начала проводилась и политическим управлением Розенберга усилиями родившегося в Риге философа и туркофила, профессора Герхарда фон Менде. Еще в сентябре 1941 г. национальные комитеты Менде сумели спасти некоторых своих соотечественников из числа крымских татар, туркестанцев и турок от лагерей голодной смерти и внимания фильтрационных групп. Это можно было сделать только с молчаливого согласия Генерального штаба, а еще точнее — через отдел, который перешел под начало Эдуарда Вагнера. Этот генерал ни в коей мере не был любителем вмешательства в гражданские дела, но в его отделе был также некий молодой майор, которого мир знает лучше как человека, который чуть не убил Гитлера 20 июля 1944 г. За три года до этого майор Штауффенберг направлял свою огромную энергию на дело советских национальных меньшинств, склонив на свою сторону сугубо военного человека — Эдуарда Вагнера (как и в 1944 г., когда он сумел вовлечь генерала в круги Сопротивления).

Поначалу фон Менде дозволялось только сортировать тюркских пленных, потому что Туркестан был слишком далек, чтобы иметь политическое значение. Он стал пользоваться услугами двух тюркских ссыльных. Вели Хайюм Хан выдавал себя за потомка Чингисхана, появившись загадочным образом в 20-х гг. в качестве студента в Берлине. Мустафа Чокай после революции сформировал антибольшевистское правительство в Коканде и был вынужден бежать во Францию в 1921 г. Эти два туркестанца получили разрешение просматривать лагеря для военнопленных, но данное разрешение пришло с опозданием. В городе Ченстохова в Польше от голода и тифа уже умерло 30 тыс. туркестанских пленных. В декабре Чокай сам умер от инфекции. Команды фильтрации службы безопасности все еще продолжали убивать азиатских пленных, как евреев. В конце ноября подразделение айнзацгруппы Б по приказу пресловутого Отто Олендорфа прибыло в транзитный лагерь в Николаеве после истребления евреев в городе. Потребовалось какое-то время, чтобы убедить командира отряда, что приказ фюрера не включает в число подлежащих уничтожению всех азиатов как таковых. В конце концов он увел свою толпу убийц, обученных «расправляться с овцами». Как ни странно, вскоре Олендорф проникся интересом к устремлениям крымских татар, в результате чего этот одаренный массовый убийца стал оппонентом политики Гитлера.

В октябре 1941 г. фон Менде положил начало созданию двух батальонов мусульманских добровольцев. Оба они были камуфлированы под подразделения специального назначения, работающие на абвер, поскольку официально нельзя было признавать, что солдаты Красной армии служат на германской передовой. Первый батальон состоял из лиц различных кавказских национальностей, назывался Bergmann, или горный батальон Теодора Оберлендера, воинствующего профессора экономики, который был замешан в сложной проблеме украинских националистов. Второй батальон, состоявший из пленных уроженцев Туркестана, предназначался для диверсионной работы в Средней Азии под командой майора Майер-Мадера, служившего военным советником у Чан Кайши и, как считалось, бывшего знатоком Монголии.

Для такого важного мероприятия это было загадочное и весьма легкомысленное начало. Должно быть, этот проект был удивителен даже для профессора экономики из Кенигсберга: выбросить диверсантов в Закавказье и в Туркестане, когда немцы еще не взяли Киев. Это походило на сказочную историю вроде Золушки во Второй мировой войне, когда спасают какого-нибудь драпировщика из компании «Баня и прачечная» в Исландии и, после соответствующего курса обучения сиамскому (тайскому) языку, отправляют его править на остров Эльба или остров Стромболи (в Средиземном море. — Ред.). И все-таки деятельность фон Менде, Оберлендера и Майер-Мадера оказала свое влияние на высшую политику. К маю 1942 г. оба батальона — Оберлендера и Майер-Мадера — уже воевали на Южном фронте. Это стало первым шагом Вагнера в его стремлении спасти Кавказский регион от гражданского управления. Если бы Гитлера можно было убедить в необходимости рассматривать предстоящую военную операцию на Кавказе как частично вербовочную кампанию, эту территорию можно было бы уберечь от катастрофических действий, разрушавших Украину. Уже 20 апреля Штауффенберг смог издать приказ о создании отдельных национальных легионов для основных кавказских народностей.

Примерно через восемнадцать дней Гитлер не проявил никакой реакции, когда Розенберг предложил раздать легионам соответствующие знамена. Это были армянские, турецкие и татарские знамена — флаги для народов, даже не являющихся арийскими. (Армяне относятся к индоевропейской языковой семье (хотя внешне из-за тысячелетий смешения сильно отличаются от своих белокурых и светлоглазых древних арийских предков, пришедших в Переднюю Азию с Балканского полуострова). — Ред.) И тем не менее Розенберг представил рисунки флагов на том же совещании, на котором он осудил «Адлониаду» Риббентропа. Редко ему доводилось встречаться с Гитлером, когда у того бывало такое чувствительное настроение. Знаменитый фанатичный национал-социалистический расизм, которому так рабски подражали Борман и Кох, на самом деле был хрупкой вещью.

Немцы в казачьих землях и на Кавказе

28 июня 1942 г. Гитлер начал грандиозное наступление на Южном фронте. К середине июля казачьи степи внутри большой излучины Дона находились в руках немцев. Но для казаков у Розенберга национальных комитетов не имелось, поскольку Гитлер заявил, что казаки не должны носить оружие. Сам Розенберг предупредил свой персонал, что позиция по отношению к казакам неопределенная. И все же, невзирая на пренебрежение со стороны министерства иностранных дел и политического управления, немцы держали в своих руках группу знаменитых казачьих атаманов времен Гражданской войны, чей вербовочный потенциал должен быть значителен. В Берлине находилось неофициальное Главное управление казачьих войск (под эгидой министерства восточных территорий. — Ред.), которым руководил знаменитый Петр Николаевич Краснов, атаман донских казаков. Во время Гражданской войны на счету Краснова было по крайней мере два достижения. Ему предложили Ленина в обмен на Керенского, которого ему полагалось защищать, и он был первым генералом, попытавшимся взять Сталинград — осенью 1918 г., когда город еще именовался Царицыном, — с помощью оружия, поставлявшегося немцами, которое Краснов «освятил, омыв его в чистых водах Дона». Кроме того, у немцев был Шкуро, который собрал недоброй славы «волков» из терских и кубанских казаков в 1918 г. Также в Германии жил известный Бичерахов, невероятный condottiere (наемник), захвативший в свое время российскую Каспийскую флотилию для британцев и удерживавший Баку от большевиков. Только в июне 1943 г., когда мысль об организации казачьего армейского корпуса стали воспринимать всерьез, эти стареющие казачьи атаманы нашли себе работу в качестве пропагандистов. Они были противниками власовского движения, и до союзной печати доходили слухи, что Краснов должен сменить Власова в роли немецкого «Квислинга для Советского Союза». Всех троих (Краснова, Шкуро и Власова. Бичерахов умер в 1952 г.