Чёрная жемчужина Аира - Ляна Зелинская

Эдгар целовал её губы, шею, плечи и снова губы, прижимая к стене, понимая, что вот и всё, это — край. Край пропасти, в которую он, падая, утащит за собой и её. Но он был пьян ею, совершенно пьян её желанием, этими словами и поцелуями. И он тонул и не мог дышать без неё. И даже эта тонкая ткань платья под его пальцами была невыносима, потому что разделяла их.

Они, как птица, у которой два крыла, и убери одно — они разобьются.

— Массэ Эдгар? — раздался где-то на лестнице голос Ноя. — Коляска готова. Массэ Эдгар?

Он отстранился резко, и схватив Летицию за плечи, прошептал хрипло:

— Нет! Слышишь? Нет! Мы не должны этого делать… Идём, я отвезу тебя к Обьерам. Я не могу так, Летти! — он обхватил руками её лицо. — Я не могу так с тобой.

Он развернулся, оглядывая комнату, схватил её саквояж, который она уже сложила для отъезда, потом взял её за руку и потащил за собой.

Они ехали молча. Мчались по ночной дороге так, будто сзади разверзся ад, и только луна освещала эту странную пару.

Мсье Обьер был, конечно, удивлён позднему визиту, но быстро понял в чём дело, вглядевшись в лицо Эдгара, и лишь покачал головой. Он отошёл деликатно в сторону, чтобы дать им проститься.

Эдгар сделал шаг назад и, глядя в глаза Летиции, выдавил из себя:

— Прощай, Летти! И прости меня… за всё, — и ушёл торопливо в сумрак, даже не оглянувшись.

***

Эдгар сидел полночи и пил ром у себя в комнате, а под утро забылся тяжёлым сном. Но утро не принесло облегчения. Наоборот. Это было очень скверное утро.

Ничего не изменилось.

Боль не прошла. Не прошла тоска. Его душа — как одна сплошная саднящая рана, а первые лучи солнца, что разбудили его, словно соль, которой эту рану щедро осыпали.

Он проснулся с этой болью, встал на рассвете, взял ружьё, выгреб все патроны, которые нашёл в шкафу Шарля, и ушёл на болота. Долго стрелял по кочкам, распугав всех аллигаторов и пеликанов, и бросил это занятие, только увидев, что к нему идёт дядя, приглаживая торчащие во все стороны волосы. Слушать нотации Шарля ему не хотелось, и, сунув ему в руки коробку с оставшимися патронами, Эдгар торопливо направился обратно. Пересёк задний двор, вошёл в дом через кухню, мимоходом заглянув в кладовку. Он и не думал застать тут отца Джоэля, был уверен, что фальшивый святой отец давно покинул плантацию, но тот сидел на тюфяке, уже одетый в новую рубаху и подпоясанный широкой сизалевой верёвкой. Держал в руках миску с джамбалайей* и неторопливо ел, щурясь на широкий луч солнца, падающий сквозь зарешёченное окно.

*джамбалайя — креольское блюдо на основе риса.

— Ты мне соврал, да? — Эдгар направил на него ружьё. — Всё это был фарс? Этот ритуал и ром… Ничего ведь не изменилось! Ты просто хотел, чтобы я поверил? Чтобы отдал жемчужину?

— Разве к вам снова приходила даппи, мсье Дюран? — спокойно спросил жрец, отставляя миску и чуть кося глазом на дуло ружья. — Или вам снова снились кошмарные сны?

— Нет, я не о даппи! И не о снах! — резко ответил Эдгар. — Я о том колдовстве Марии! О притяжении, про которое ты мне говорил! Твой ритуал не помог! Может, ты всё придумал? — он прищурился. — И я даже не знаю, что меня удерживает от того, чтобы не застрелить тебя за вчерашний спектакль!

— Вы хотели избавиться от проклятья, мсье Дюран. И вот — его больше нет. К вам больше не приходит даппи, и вы не видите страшных снов, — ответил Джоэль всё также спокойно, — вы хотели избавиться от притяжения — и я избавил вас от него. Эк Балам снова обрёл своё сердце, а ваше сердце теперь на месте. Круг замкнулся, и нет больше никакого притяжения.

— Как это нет! Чёрт бы тебя побрал! — Эдгар приблизил ружьё, почти воткнув его в грудь жреца. — Как это нет, когда мне жить не хочется? Когда я чувствую всё то же самое, только в тысячу раз хуже! И если это не притяжение, если это не ваше чёртово зелье, то что это ещё может быть? У меня будто огромная дыра вместо сердца! И я очень хочу проделать такую же дыру и в твоём, за то, что ты меня обманул.

Жрец смотрел на него, не сводя глаз, а затем медленно встал, держась рукой за стену. Эдгар поднял дуло ружья, и сейчас оно смотрело Джоэлю прямо в сердце.

— Это не притяжение, мсье Дюран, — он развел руками, — нет больше никакого притяжения. Джоэль — не обманщик. Вы вернули сердце Эк Балам, а Джоэль вернул духам то, что они дали. Ваше осталось с вами, потому что у Великого Эве всё должно быть в равновесии.

— Что ты несёшь? — зло спросил Эдгар. — Что ты там такое вернул духам, если всё осталось, как было! Если нет притяжения, то что тогда чувствую я?

— Может, это просто любовь. Без всякого притяжения. Подарок от Великого Эве, — Джоэль скупо улыбнулся.

— Любовь? Подарок? По-твоему, это смешно? — Эдгар надавил дулом ружья, упираясь жрецу им прямо в грудь. — Я ведь могу и убить тебя, забрать жемчужину назад, и мы проверим, было ли, вообще, всё это реальностью! Или… Если ты хочешь жить, тебе придётся придумать какое-нибудь лекарство от всего этого.

— Нет лекарства от любви, мсье Дюран, — жрец снова развёл руками, и на его лице отражалось искреннее недоумение, — я не знаю таких лекарств. Но, если вы хотите её забыть, я могу сделать новое зелье, которое породит другое притяжение… Вы ведь женитесь… если хотите, я могу сделать его для вас и вашей будущей жены…

— Что? — не дал ему договорить Эдгар. — Ты, верно, спятил? Притяжение к Флёр? Вот за это тебя точно стоило бы застрелить! — он покачал головой и, медленно опустив дуло ружья, бросил раздражённо: — Проваливай отсюда! Уходи прямо сейчас! И не попадайся мне больше на глаза!

Джоэлю дважды говорить не пришлось, он подхватил котомку и быстро исчез за дверью, пожалуй, даже слишком быстро для раненого.

Любовь? Это любовь? Не может быть…

Да его наизнанку выворачивает, и всё горит внутри так, что кажется, будто выпив тот ром вчера, он совсем сошёл с ума. Любовь…

Но где-то внутри, в глубине души, он уже давно знал правду. Знал, но боялся себе в этом признаться.

И это не пройдёт...

Никакой ритуал больше не поможет. Всё повторяется, как тогда, когда он потерял Элену и Лину. Он не может потерять Летицию. Он не вынесет такого ещё раз…

Что ему делать?

Это был крах всего. Это было так больно — понимать, что он ошибся, и что теперь ему предстоит с этим жить.

Эдгар бросил ружьё в гостиной и торопливо вышел на улицу. Ему нужно было уйти куда-то, прочь из этого дома, от всех этих свадебных приготовлений, потому что ещё немного — и он возьмёт огниво и подожжёт всю эту бахрому и цветы, которыми ньоры украшали перила и шатёр в саду.

Он направился к реке, чтобы побыть в одиночестве, но по пути наткнулся на флигель, и в этот момент что-то в голове у него щёлкнуло.

Томми Баренс! Чёрт возьми, вот оно — решение!