Патрульные апокалипсиса - Роберт Ладлэм

Такси остановилось у магазина сапожника. Это был даже не магазин, скорее небольшой торговый центр кожаных изделий. В искусно оформленных витринах красовались блестящие сапоги, седла и другое охотничье снаряжение. Жанин Клунз вышла и отпустила такси.

* * *

В тридцати ярдах за отъехавшим такси припарковалась машина Второго бюро. Водитель взял высокочастотный телефон, и его тут же соединили с офисом Моро.

— Слушаю, — ответил сам Моро, поскольку на место убитой Моник д'Агост никого не взяли, более того: смерть ее скрывали, объясняя отсутствие на службе болезнью.

— Мадам Кортленд только что вошла в «Седло и сапоги» на Елисейских полях.

— Это поставщик богатых наездников, — сказал глава Второго бюро. — Странно, в досье посла не упоминается о пристрастии к верховой езде.

— Магазин еще славится сапогами, сэр. Говорят, они долго носятся и очень удобны.

— Не представляю себе Кортленда в сапогах, даже если они и долго носятся.

— Может быть, мадам носит.

— Допустим, но если она не равнодушна к такой обуви, то, надо думать, потом сразу же отправится к Чарльзу Джордану или в магазин Феррагами на улице Сент-Оноре.

— Мы докладываем только о том, что происходит, мсье. Послать моего коллегу на разведку?

— Неплохая мысль. Скажите, пусть посмотрит товар, приценится, ну и тому подобное. Если у мадам примерка, ему следует немедленно уйти.

— Ясно, сэр.

* * *

В седане «пежо», проехавшем по широкому бульвару Елисейских полей и остановившемся напротив «Седла и сапог», мужчина в дорогом деловом костюме в полоску тоже взял трубку телефона. Однако вместо того, чтобы звонить по парижскому номеру, он набрал код Бонна, Германия. Его соединили за несколько секунд.

— Guten Tag, — ответил голос на линии.

— Это я, опять из Парижа, — сказал хорошо одетый мужчина в «пежо».

— Какая была необходимость убиватьводителя-пехотинца вчера вечером?

— У меня не было выбора, майн герр. Он заметил меня еще у штаба блицкригеров на складах «Авиньон». Вы, надеюсь, помните, что просили все разузнать об их исчезновении, а поскольку только я знал, где они располагаются, вы сами приказали мне туда отправиться.

— Да-да, помню. Но зачем было убивать пехотинца?

— Тогда же он привозил на склады полковника и этих двоих, офицера и блондинку, и заметил меня. А увидев еще и вчера вечером, узнал и крикнул, чтоб я остановился. Что мне оставалось?

— Хорошо, тогда мне надо вас поздравить, я полагаю.

— Полагаете, майн герр? Если в меня схватили, то накачали бы наркотиками и допытались, почему я там нахожусь! И еще, что я убил секретаря Моро после того, как узнал у нее, где он.

— Тогда я вас действительно поздравляю, — сказал голос в Германии. — Мы поймаем Моро; сейчас он слишком опасен для нас. Ведь это для вас лишь вопрос времени, так ведь?

— Уверен, но звоню вам по другому поводу.

— В чем дело?

— Я преследую незарегистрированную машину Второго бюро. Она несколько часов стояла у американского посольства. Необычно, вы согласны?

— Да. И что же?

— Они взяли под наблюдение жену посла, фрау Кортленд. Она только что вошла в магазин кожаных изделий «Седло и сапоги».

— О Боже!— прервал его человек из Бонна. — Связь через Андрэ!

— Простите...

— Не вешайте трубку, я сейчас.

Прошло несколько минут, человек в «пежо» барабанил пальцами левой руки по рулю, а правой прижимал к уху трубку. Наконец линия из Германии ожила.

— Слушайте меня внимательно, Париж, — твердо сказал человек на том конце провода. — Они ее раскрыли.

— Кого раскрыли, майн герр?

— Не важно.Просто слушайте приказ и выполняйте... Как можно скорее убейте эту женщину! Убейте ее!

Дэниел Рутерфорд Кортленд, посол на Кэ-д'Орсей в Париже, молча уставился на страницы, читая и перечитывая их, пока не заболели глаза. В конце концов по щекам у него потекли слезы; он их смахнул и выпрямился на стуле напротив стола Уэсли Соренсона.

— Простите, господин посол, — сказал директор отдела консульских операций. — Мне бесконечно больно, но вы должны были знать.

— Понимаю.

— Если у вас есть хоть какие-то сомнения. Карл Шнейдер готов вылететь сюда и переговорить с вами частным образом.

— Я слышал беседу на пленке, чего же больше?

— Вы не хотели бы поговорить с ним по телефону? Его заявление, сделанное под присягой, может показаться сфальсифицированным, с использованием другого голоса. Его телефон есть в книге абонентов, вы можете узнать его у самой обычной телефонистки... Мы, конечно, могли и тут все подделать ради наших целей, но сомневаюсь, что нам бы удалось так быстро изменить систему телефонной информации.

— Вы, похоже, сами хотите, чтоб я позвонил.

— Честно говоря, да. — Соренсон взял телефон и поставил его перед Кортлендом. — Это моя частная линия, обычный телефон, и он не подключен к моей консоли. Вам придется поверить мне на слово. Вот код того района.

— Конечно, верю.

Кортленд поднял трубку, набрал код Сентралии, штат Иллинойс, по бумажке, положенной перед ним, и дал телефонистке данные. Затем нажал на рычаг, отпустил его и набрал номер снова.

— Да, алло, — раздался голос с немецким акцентом в Сентралии.

— Меня зовут Дэниел Кортленд...

— Да, он говорил, что вы можете позвонить! Я очень волнуюсь, понимаете?

— Да, понимаю, я тоже волнуюсь. Можно задать вам вопрос?

— Конечно, сэр.

— Какой любимый цвет моей жены?

— Красный,только красный. Или светлее — розовый.

— А какое блюдо она заказывает в ресторанах?

— Из телятины. Итальянское название... Как же это... Кажется, «пикката».

— У нее есть любимый шампунь, вы знаете какой?

— Mein Gott, мне приходилось заказывать его у нас в аптеке и посылать ей в университет. Жидкое мыло с ингредиентом, который называется «Кетонконзол».

— Спасибо, мистер Шнейдер. Нам обоим больно говорить об этом.

— Мне больнее, сэр. Она была таким прелестным ребенком, такой умницей. Что происходит с этим миром, я просто не понимаю.

— Я тоже, мистер Шнейдер. Спасибо вам и до свидания. Кортленд повесил трубку и откинулся на спинку стула.

— Он мог предусмотреть первые два вопроса, но никак не третий.

— Что вы имеете в виду?