Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе, XVI-XVII вв. - Оуэн Чедвик

вовсе не оказались среди тех, кто быстрее других продвигался к терпимости.

Однако в Германии, Франции, Польше и в Англии Реформация не смогла полностью восторжествовать, как произошло в свое время с протестантизмом, одержавшим победу в Шотландии, или католицизмом, победившим в Испании. В этих странах духовенство продолжало беспокоиться по данному поводу, и католики, и протестанты допускали значительные допущения.

Если мы поставим проблему (как это делают научные школы), то спросим вместе с протестантами следующее. Если месса привязана к культу, всегда ли мы совершаем грех, допуская подобное? Задумаемся и вместе с католиками, утверждавшими, что ересь — зло. Тогда всегда ли греховен католический правитель, если он терпимо относится к еретикам, проживающим на его территории? Многие мыслители отвечали утвердительно. Да, но при всем прочем серьезным грехом являются проявления идолопоклонства или ереси.

Однако многие считали, что подобное жесткое заключение носит оскорбительный характер. Мартин Беканус (голландец по происхождению), немецкий профессор, умерший в 1624 году, считал, что подобное заключение продиктовано скорее рвением, нежели разумом. Предположим, что еретики станут слишком многочисленными, чтобы их можно было подавить. Тогда для католицизма будет более гибельным, если правитель начнет искать средства, как их усмирить, вместо того чтобы проявить в их отношении терпимость.

Существует и альтернатива, но, даже если правитель сможет успешно уничтожить еретиков, он своей милостью к ним принесет больше добра. Если же протестанты не будут терпимыми, то католики станут более яростными в своей вере, отказывая себе во всем, выкажут преданность своим идеалам и дадут лучших миссионеров своей веры. Таким образом, мы видим, что в подобных условиях появляется много обстоятельств, когда лучше будет проявить терпимость, чем готовность к сожжению, провоцирующую яростный ответ.

Теперь стало очевидным, что Нантский эдикт и последствия разделенных Франции и Германии начали расширять кругозор религиозных школ. Лютеранин Герхард искренне высказался о произошедшем в своей Loci Theologici 1619 года (книга 27). Если королевство едино, терпимость не проявляется, да и не нужна. Если оно разделено, то правитель должен включить терпимость в практику своей политики вместе с борьбой за объединение. Лучше будет, если государство останется разъединенным по религии, чем перестанет быть объединенным политически, то есть распадется. Именно француз Жанен заявил, что мир с двумя религиями лучше, чем война, которая ничего не несет.

Следовательно, основное христианское дело, связанное с терпимостью, основывалось не на принципе, а на целесообразности. Никто из католических, лютеранских или реформистских мыслителей не прошел мимо этой идеи. Степень подавления определялась вероучением (моральным долгом магистратов) и политическими условиями (ни одно государство не выживет, если религия разделит его).

Беканус, Герхард и им подобные разбили этот довод, допуская, что такое государство, как Франция, способно существовать, хотя имеет различные религиозные взгляды, и оно даже продолжит свою жизнь, если разделение продолжится. Французская политика 1570 года отчетливо осознавала, что целесообразность не помогает избежать преследований.

И если однажды подобную подпорку убрать, то легко будет исследовать суть моральных обязанностей магистратов. Те государственные деятели, которые начинали с допущения, что подавление нецелесообразно, могли закончить тем, что спрашивали себя, насколько далеко доходят моральные обязательства. Постепенно в государство начал доноситься глас Кастеллио о христианском сознании.

Глава 13

Священство и культ

Возможно, Реформация и Контрреформация не всегда достигали своих целей, но они подняли стандарты христианского духовенства, независимо от его статуса, священнического или пастырского. И если изречение «как народ, так и священник» имело силу, то достижения для общественной и частной жизни оказались значительными.

Неверно противопоставлять то, что было до Реформации и после Реформации, как черное и белое. «Подражание Христу», написанное в начале XV века, оказалось вполне достаточным, чтобы восстановить возвышенную и глубокую набожность, какую мы находим в виде средневекового христианского идеала, способствовавшего созданию Реформации.

Начиная с 1600 года сохранилось множество свидетельств, показывающих, что христианское духовенство иногда следовало светским привычкам и отличалось развращенностью — так иногда происходило около 1400 года. Несколько католических кардиналов продолжали составлять себе состояние старыми проверенными способами. В конце 1596 года сорок французских епископств оставались за мирянами.

Мейлер Маграт, протестантский архиепископ Кашелский в Ирландии, вовсе не отличался благоразумием, был епископом трех других ирландских приходов и контролировал, лично или через своих многочисленных детей, огромное количество приходов (согласно циркулировавшим в Лондоне слухам, их было порядка семидесяти).

Исключения в период Реформации все же встречались. Однако в целом сохранялись взятки, коррупция, беззаконие, непроживание в своих приходах, продажа должностей. И все же расширялось преподавание, произносилось больше проповедей, увеличилась пастырская забота, давалось лучшее образование. Миряне и их священнослужители начали лучше понимать веру. Отмечается большее рвение среди священников, меньшие суеверия и уклон в сторону подлинной религии, не такое острое, как в прошлом, отсутствие интеллекта и вящее одобрение Библии.

Идеалы Реформации и Контрреформации резко разделили священников на «обслуживающих культ» и «пастырей». Весьма вероятно, что более решительные консерваторы должны были отказаться от мнения, что важнейшим делом христианского священника оставалось отправление мессы.

В то же время реформаторы, выступавшие против «спасения посредством обрядов и ритуалов», считали таинства, с одной стороны, обязательной и важнейшей частью священнослужения, но главным все же полагали выражение Слова Божьего. Поэтому центром храма они считали не только алтарь, но и кафедру.

Столь грубое противопоставление, естественно, порождало множество исключений. Некоторые католики всегда хотели придать особое значение проповеди. Лютеране сохраняли функции алтаря, хотя в некоторых английских приходских церквах до неудачных реформ архиепископа Лауда, обычно следовавшего шведской модели превращения алтаря в престол, большинство английских соборов сохраняли алтарь до гражданской войны 1642–1648 годов.

В протестантских Англии, Германии, Швейцарии и Шотландии в 1600 году было больше и лучше организованное проповедование и обучение, чем сто лет назад. Похожее происходило в Милане и в других городах в период Контрреформации, особенно там, где сильнее сказывалось влияние иезуитов или доминиканцев.

В некоторых землях Европы, где доминировала католическая церковь, особенно в Южной Италии и ряде областей Франции и Германии, «пастырь», как и раньше, молчал. Западный христианский мир сражался, причем вовсе не безуспешно, чтобы повысить пастырский и моральный уровень духовенства, правда, нерегулярно, всплесками, по мере того, как позволяли обстоятельства или настроения людей.

В конце Средних веков было опубликовано несколько полезных руководств или наставлений по поводу обязанностей священника и пастыря. Если мы сравним их с аналогичными руководствами конца XVI века, независимо от того, являются ли они протестантскими или католическими, то заметим определенное изменение тональности.

Средневековые руководства в некотором роде носят более литургический характер, представляют собой смесь описаний обязанностей священнослужителя и манеры поведения в церкви или ризнице. Они более