Кодекс экстремала - Андрей Дышев

Мне было бы лучше?

– Подай мне руку, – попросила Анна.

Увлекшись, я забыл о ней. Она не поспевала за мной. Мужик бы поспевал. Он, возможно, смог бы вытащить меня отсюда на себе. А вот Анна, если, к примеру, меня бы ранили, не смогла бы… Господи, о чем я?!

Я даже остановился, и Анна, не заметив этого, уперлась головой мне в поясницу. «О чем я думаю? – мысленно повторил я. – Чистейшей воды бред! Логика безнадежно больного, порочного и примитивного человека! С бабой хуже потому, что она не затащит меня на гору на себе! Ха-ха! Я уже не могу думать о жизни иначе, как о перманентно происходящих мордобое, убийствах, стрельбе, взломах, угонах и опять мордобое, убийствах…»

– Чего ты все время хмыкаешь? – спросила Анна.

«Но ведь я сам, по своей воле не хочу расстаться с этой стороной жизни, – думал я. – Как будто не существует нормальной стороны, где царят другие законы и другие отношения между людьми. Мне как будто не хватает времени подумать о своем будущем, будто криминальный мир – это мой крест, который я почему-то должен нести на себе до скончания своего века. Кто сказал, что я должен этим заниматься? Я! Я сам втемяшил себе в голову, что это мой удел, мое призвание, моя вечная вредная привычка. Глупость! У меня есть дом, у меня есть желание ловить рыбу, копать землю, водить яхту, иметь семью, в конце концов! У меня есть женщина, которая любит меня уже много лет…»

Я остановился и повернулся к Анне.

– Ты чего? – спросила она.

Я приподнял ее под руки и поставил на маленькую ступеньку, выточенную в камне водой. Места на ней было мало, и Анна встала на цыпочки. Я обнял и поцеловал ее, как сделала она полчаса назад.

– По-моему, пора ставить точку, – сказал я.

* * *

Крохотный бронзовый жучок, словно оживший и сбежавший с брошки, пытался по хвойной игле добраться до неба. Оно было низким, даже гребня Роман-Коша не было видно из-за облаков, но все равно бесконечно недостижимым для красивой нелетающей букашки, весь смысл жизни которой сводился к безнадежным попыткам подняться выше всех…

Я смахнул жука в траву, чтобы он вследствие особого усердия не свалился на лицо спящей Анны. Было около шести утра, точнее, мои часы показывали 5.47. Но времени суток и вообще времени здесь как бы не существовало. Под балконом, на котором мы спали, должно было ослепительно сверкать гигантским зеркалом море, а лес на склонах горы – напоминать мягкий ворсистый ковер, по которому нестерпимо хотелось бы пройтись босиком, а по прибрежным холмам должны быть раскиданы белые кубики домов Алушты, и каждое окно, словно крохотный кристалл, – лучезарить отраженным светом. Но всего этого не было. Сразу под нами – казалось, можно дотянуться рукой, – покачиваясь, киселем сползая со склонов, беззвучно дышало матовое море облаков. Оно отрезало от нас весь мир, оставив нам небольшой клочок альпийского луга с давно высохшей травой и белыми угловатыми камнями, торчащими, словно зубы древних ящеров. И на этом бесцветном, лишенном звуков и какого-либо движения диком острове мы были втроем: Анна, я и бронзовый жук, спрятавшийся где-то рядом.

Я выдернул травинку и провел ею по щеке Анны. Она, не открывая глаз, тихо спросила:

– Где мы?

– На Роман-Коше.

– Не хочу Роман-Коша, – ответила Анна, поворачиваясь на бок и поджимая ноги, как делают во сне дети. – Расскажи лучше про точку.

– Про какую точку? – не понял я.

– Про ту, о какой ты вчера начал говорить.

Я провел по ее лицу ладонью. Она прижала ее сверху своей.

– Я люблю тебя, – сказал я.

Анна дышала тихо, ровно и глубоко. Казалось, она опять уснула.

– И прошу тебя стать моей женой…

Теперь-то Анна открыла глаза, внимательно посмотрела на меня и отрицательно покачала головой. В ее волосы вплелись несколько травинок и похожие на блестки короткие иголки можжевельника.

– Нет. Дудки! Мне нужен нормальный муж, а не частный детектив, на которого охотится весь преступный мир Крыма.

– Но я же сам сказал, что пора ставить точку, – начал оправдываться я.

– Большую-пребольшую? – не поверила Анна, встала, потянулась и зажмурилась, как сытая и выспавшаяся кошка, хотя мы были голодны и тем более не выспались.

– Да.

– Жирную-прежирную?.. Надо подумать.

– Даю минуту, – сказал я и засек время по часам.

– Минуту?! – воскликнула Анна. – Я несколько лет ждала, когда ты насытишься своими психическими приключениями, а сам даешь мне всего минуту? Даже и не мечтай!

– Ну что ж, – сказал я со скрытой угрозой в голосе и негромко зарычал. – Тогда я вырву у тебя согласие силой!

Анна не успела позвать на помощь мамочку, как я повалил ее в траву и накрыл сверху собой. Анна дралась как дьявол. Она здорово исцарапала мне руки до локтей, искусала губы и изрядно оттянула правое ухо.

– Ну что? – сказал я, когда немного отдышался. – Сдаешься?

– Ни за что! – мужественно ответила Анна из-под меня, сдувая со лба челку.

– Ну ладно! – пригрозил я, и мы снова покатились по траве. В эту минуту неожиданно грянул гром, и на нас низверглись потоки воды. Дождь быстро охладил наши разгоряченные тела, мы отпустили друг друга, раскинули руки, глядя в молочную бесконечность, и стали ловить капли ртами. Одежда моментально потемнела от влаги, тяжелые капли с треском разбивались о грудь, словно о сырой бетон. Вокруг нас зашумели ручьи, устремляясь между камней вниз.

Дождь закончился столь же внезапно, как и начался. Слой облаков над нами быстро прохудился, из образовавшегося окна брызнул солнечный свет. Через считаные минуты от нашей одежды повалил пар.

Мы босиком и в обнимку шли по альпийскому лугу неизвестно куда. Размягченная от влаги трава пружинила под нашими ногами, словно мы шли по огромному батуту.

– Я только найду Лешика, – говорил я Анне, – и на этом ставлю точку.

Анна вздыхала и отвечала:

– Так я и знала. Нет, ты никогда не поставишь точку. Ты найдешь Лешика, потом тебе понадобится разыскать какого-нибудь Вошика, потом Дерьмошика, потом еще кого-нибудь… Так будет продолжаться до бесконечности. А кончится все тем, что тебя убьют в собственном подъезде и я останусь вдовой.

Я обнимал ее за плечи и ласково шептал на ухо:

– Нет, этого не будет! Я везучий, у меня очень влиятельный ангел-хранитель. Он с господом богом на «ты». Он не допустит…

– Болтун, – тем же грустным тоном отвечала Анна.

Так мы брели до обеда, спустились на северный склон Роман-Коша и по нему дошли почти до Ангарского перевала. Едва Анна подняла руку, первый встречный троллейбус, идущий в Симферополь, остановился рядом с нами. Мы с наслаждением развалились на заднем сиденье, вытянув гудящие ноги, и опять вернулись к трудной теме. Анна первой начала этот разговор: