Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов

– Охота, – не стал темнить боярин, у которого за прошедший год накопилось немало вопросов к бывшему атаману.

Да и время его не торопило. Заказ готов, забирай хоть сейчас.

– Ну, тогда отправляй отсель твоих бугаев, – беззлобно сообщил Васька, – да пойдем в кузню. Медовухой угощу.

– Медовухой? – переспросил не торопясь Евпатий, понимая, что такой разговор может затянуться надолго.

Он скользнул взглядом по верхушкам сосен, уже чуть подернутых сгущавшимися сумерками. Дело шло к ночи, и раздумывать было особо не о чем. Тем более что отправляясь сюда, боярин ожидал, что все именно так и сложится. А потому, обернувшись к Захару с Ратишей, приказал:

– Езжайте обратно к телегам. Разведите костер. Там переночуете. А нам тут с кузнецом потолковать надобно по душам. Утром возвращайтесь за товаром. Да плату не забудьте.

– Вот это верно, – обрадовался кузнец, услышав про плату, – это обязательно не забудьте. Поработал я для вас на славу. И свое злато заслужил честно.

Захар не стал возражать, как в прошлый раз, хотя и недолюбливал кузнеца за его разбойничье прошлое. Он уже привык, что его боярин редко ошибался в людях. Тем более что этот кузнец хоть и был подозрительным типом для приказчика, имевшего дело с деньгами, но уже знакомым. За два года редких встреч с его боярином ничего плохого не приключилось.

– Как скажешь, Евпатий Львович, – кивнул Захар, не очень довольный необходимостью ночевать под открытым небом, но делать было нечего. – Утром будем обратно.

И развернул коня в сторону уже едва видневшейся в сумерках тропки. Ратиша и остальные воины шагом поехали за ним.

Глава двенадцатая

Тайные планы

Отослав охрану, Коловрат вошел внутрь кузни вслед за Васькой. Сам кузнец, понимая, что разговор предстоит не для посторонних ушей, тоже выгнал своих подмастерьев на свежий воздух, запретив заходить сюда до рассвета.

В кузне, как и в первый раз, когда Евпатий здесь появился, пахло дымом, было жарко и царил полумрак. Впрочем, боярин привык к такой обстановке, у самого кузнецов много работало на оружейном промысле. Сделав пару шагов, он остановился, приглядевшись. У огня лежала раскаленная заготовка для короткого меча, рядом еще пара штук. Чуть поодаль несколько подков и щипцы. По бревенчатым закопченным стенам все так же были развешаны мечи, щиты, луки и копья. А на лежанке вдоль стены Коловрат разглядел целый ворох тряпья, служивший кузнецу постелью. «В общем, ничего не изменилось с тех пор, – решил про он себя, – не привык кузнец к роскошной жизни. А деньги, похоже, все, что заработал, закопал где-нибудь поблизости. Скупердяй».

– Ну, показывай изделие, – не выдержал боярин, обшаривая кузню глазами, – медовуха подождет.

– А может, посидим сначала, – слегка озадачился поворотом дела Васька, – выпьем медовухи да о жизни потолкуем.

– Успеем еще, вся ночь впереди, – настоял на своем Коловрат, подозрительно взглянув на кузнеца. – Или не готов мой заказ?

– Да готов, готов, – нехотя пробубнил Васька и полез в дальний угол кузни за мехами, завозившись, – в сарае все лежит, тебя дожидается. Здесь вот один только держу, специально для такого случая.

– Вот и давай его сюда, – приказал Евпатий.

– Ну ты и душный, боярин, – огрызнулся бывший атаман, доставая из вороха всякого хлама внушительного размера сверток из грубой холстины, – нет чтобы сначала по-человечески посидеть, горло промочить. На вот, держи свой «коловрат»[56].

И он предъявил боярину знакомую конструкцию, похожую на средней величины лук с приделанным ложем для стрелы из почти отполированного дерева и упором в виде стремени, куда полагалось упираться ногой. Также Васька дал Евпатию металлическую пластину с крючками для натяжения тетивы, которая крепилась к поясу.

– Да какой же это «коловрат», – удивился Евпатий, осмотрев все приспособы для натяжения тетивы, – это самый настоящий арбалет. Да причем из западных земель перенятый.

– Верно, я тебе сделал как у франков, со стременем и поясным крюком, – охотно пояснил кузнец, который и сам не мог налюбоваться на свое изделие, – я такой видал сам в лихом деле во Франкии. Хорошо стреляет. Шагов на двести, а то и триста бьет на раз[57], а сила такая, что любой доспех прошьет. Для пешего и даже для конного бойца подойдет. Воевать удобно.

Евпатий не торопясь осмотрел новое оружие, покачал его на руке, натянул тетиву и спустил простой крючок, остался доволен. Арбалет был средней тяжести – весил не слишком много, хотя и не легкий. Но обращаться с ним действительно было удобно. Конечно, ловить тетиву поясным крюком, а потом натягивать ее было чуть сложнее, чем пользоваться тем же «коловратом» с ручкой. Зато он был не такой громоздкий, проще и легче в работе, как и говорил Васька. Такой арбалет вполне подходил для вооружения армии и мог «пойти в серию». Вернее, уже пошел. Васька Волк с подмастерьями должен был изготовить для боярина двести штук таких приспособлений для метания стрел на дальние расстояния.

– Ты все самострелы-то изготовил? – уточнил он все же для порядка.

– А то, – обиделся кузнец, – двести штук, как договаривались. Я слово держу. Теперь неплохо бы рассчитаться.

– Рассчитаемся, – кивнул боярин, – не боись.

– А стрелы? – вспомнил он. – То бишь, как их там называют, болты арбалетные?

– Эх, боярин, – еще сильнее озадачился Васька, – так мы до утра провозимся, а медовуха ждет…

– Подождет твоя медовуха, ничего с ней не станется, – ответил Коловрат, все более горящими глазами смотревший на грозное оружие в своих руках. – Так сколько стрел заготовил?

– Двадцать тыщ, – едва не выругался кузнец, – руки по локоть стер, и вон, подмастерьев новых набрал, сам видал. Одному не успеть было. Который месяц из кузни не вылажу с твоими стрелами. Куда тебе столько?

Но Коловрат пропустил мимо ушей стоны уставшего кузнеца, который никак не мог добраться до медовухи.

– Двадцать тыщ, говоришь, – повторил он, – по сотне штук на арбалет выходит. Это хорошо. Для начала обороны хватит. Но потом, думаю, еще тебе заказ дам. Покажи-ка мне стрелу-то.

Кузнец вздохнул, смирился со своей судьбой и полез в чулан. Повозившись там, вытащил небольшой ящик, наполненный арбалетными стрелами, и поставил перед Евпатием на край массивного стола.

– На, смотри.

Боярин отложил