33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине - Евгений Анташкевич

Мироныч сидел в одиночестве и курил возле открытого шкалика. Сорокин испугался, но Мироныч его успокоил:

– Ничё, ваше благородие, ты не дрефь, сёдни всё в порядке, просто с устатку я! Как на фатере-то твоей, прибрались?

– Не знаю, пока не дошёл!

– Опять на Ремизова нарвался? Ох и доиграется он, ему Номура на хвоста плотно сел! Да и хрен с им, я в ихние игры больше не играю…

– А как в саду-то?

– А сдали всех, кого прихватили! Сейчас сидят, ждут! Там поножовщина была, так Макакин повесил её на этих, как их, комосольцев, красных…

– Комсомольцев, – поправил его Сорокин. Кроме «комосольцев» у Мироныча было плохо с китайскими фамилиями, и Макакиным он называл Ма Кэпина.

– И хрен с ими! Слышь, чё говорю, резали мушкеты, а повесили на этих… Однако шьют им только уголовщину, так што тебе заботы нету, только донесение надоть оформить, и всё! И все дела! Пойдешь к Макакину?

Сорокин этого ещё не решил, он посмотрел на часы, было час пополудни.

– А ещё новость! Там до смерти забили двух стариков, нищих, так никто опознать не может! Чё делать, тоже никто не знает, закопают как неопознанных.

– Скажи, чтобы их освидетельствовал Мигдисов, знаешь тюремного доктора?

– Как же, кто ж его не знает? А што? Он здесь при чём?

– Ты только скажи ему!

Михаил Капитонович вышел на воздух.

«Чёрт! – подумал он и вспомнил свои переживания полгода назад. – Увеличивается список-то!»

Сегодня в праздник для этого было не самое подходящее время, но он поставил две свечки за упокой Мони и Нони в соборе Святого Николая.

Ровно в шесть часов вечера к нему в дверь постучали.

«Посыльный!» – подумал он и пошёл открывать. На пороге стояла Элеонора.

* * *

«Секретно. Экз. един.

АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ

По полученным данным от лидера «Союза мушкетеров» Барышникова, во время церковного праздника Сретенье, 15 февраля с.г., группировка белой молодежи, называющая себя мушкетерами, спровоцировала крупную драку со старшеклассниками совшколы. Провокация заключалась в том, что за две недели до этого несколько мушкетеров осуществили нападение и избиение учащихся младших классов, после чего была назначена т. н. договорная драка. В результате один мушкетер и двое старшеклассников совшколы получили легкие ранения. У мушкетеров были ножи. Были ли ножи у совучащихся, достоверно установить пока не удалось. Городским управлением полиции вся вина за драку возлагается на совучащихся. Против двоих из них открыты уголовные дела. Пока достоверно не установлена доля инициативы данной драки со стороны совучащихся.

«Барс». 18 февраля 1926 г.».

«Здравствуйте, Мишель!

Пользуюсь оказией и отсылаю вам мои дневники, здесь их хранить или таскать за собой нет смысла, не самому же читать! Сохраните, если хотите.

Появился здесь журналист Иванов, меня вроде того, что не узнал, сделайте ему внушение, при случае.

10[7]февраля, Цинанфу. Завтра выступаем. Задача – идти на город Таянфу, откуда выбить части У Пэйфу и затем двигаться в южном направлении на Кайфын. Весь день прошел в осмотре людей, снаряжения и вооружения. Приходил генерал Нечаев, кое-кто ему жаловался, что нет винтовок и что старые сильно износились. Он же на это ответил, что… винтовок много у противника и что от нас зависит, как их получить. Все люди – молодцы, сами хотят идти в поход, уж больно тут тоскливо и скверно, среди этой китайщины. В походе, хоть какое ни есть, а будет развлечение.

12 февраля 1925 г. Запомнить названия китайских деревень невозможно, все какие-то Цинлу, Цзин-фу, Эрда-фу и т. д. Кроме того, по существу, отдельных деревень нет, строго говоря, провинция – одна сплошная деревня. Я никогда не думал, что местность может быть так густо населена. На пространстве нашей четверти десятины стоит фанзишка, в которой живет семейство из десяти душ! Кого тут только нет! И бабушки, и дедушки, и ребятишки всех возрастов. Все спят на канах, там же чифанят, тут же умирают и родятся. И вот на этом кусочке все и работают да мало того – тут же еще несколько холмов – это могилы предков и умерших родственников. Их хоронят тут же, на своем участке поля. Китайские крестьяне – очень хорошие, смирные, страшно трудолюбивый народ. Работают они с утра до вечера и еле-еле добывают себе на пропитание. Густота населения такая, что все живое – съедено, нет даже никаких птиц. Тут только едва-едва можно прожить человеку и в малейший недород начинается страшный голод, и тогда китайцы мрут, как мухи. Никакого скота дома у них нет – держать его негде, да и кормить нечем, разве только кое у кого есть ослы, у многих имеются черные худые китайские свиньи, необыкновенно лопоухие и с отвислыми, волочащимися по земле животами. Свиньи и собаки здесь необычайно худы – китайцы своих животных не кормят и они сами должны добывать себе пропитание.

Стоим на дневке. Стараюсь следить, чтобы наши молодцы не грабили, зато трудное дело с женщинами: часты случаи изнасилований китаянок. Китайцы нас скорее боятся, с некоторым страхом называют «ламозами». Так и видно, что они хотят, чтобы мы поскорее от них ушли. Да это и понятно, ведь все время их разоряет гражданская война, грабят хунхузы и т. д.

15 февраля 1925 г. Проходим китайские деревни. Часто приходится высылать разведку. Говорят, что недалеко бродят части У Пэйфу. Крестьяне-китайцы с любопытством смотрят на наши походные кухни, и ребятишки, невероятно сопливые и чумазые, с наслаждением лопают остатки каши из чумизы, сваренной по нашему способу, с салом.

20 февраля 1925 г. Уже третий день пробиваемся «с боями», т. к. мы вошли в соприкосновение с противником. Бои, собственно говоря, относительные – китайцы почти не выдерживают нашего огня и после небольшой перестрелки обычно отступают. Своих крестьян по большей части они поголовно грабят, на этом основании с ними поступают и наши, причем обнаруживают удивительное чутье по части выискивания таянов, т. е. припрятанных серебряных долларов. Китайцы не знают никаких сберегательных касс и банков и прячут деньги у себя, на своей территории. Генерал Нечаев издал приказ, угрожающий расстрелом за мародерство. Это, кажется, несколько отрезвило наших молодцов. Народ – хороший, но все ведь – харбинские ночлежники, в большинстве своем – люди отчаянные, что им терять?! Они и пошли-то сюда только для того, чтобы вволю пограбить!

25 февраля 1925 г. О-ин случайной пулей нетяжело ранен в ногу. А так потерь у нас до сих пор нет. Противник отступает, мы все время продвигаемся вперед, делая дневки, словно на маневрах. Генерал Нечаев – постоянно впереди, в цепях, со стеком в руке, стоит себе под пулями – хоть бы что. Кажется, его адъютант, штаб-ротмистр Квятковский, из-за этого не всегда себя хорошо чувствует.