33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине - Евгений Анташкевич

31 августа. В среднем идем походным порядком каждый день по нормальному переходу, то есть 25 верст. Наши броневики продвигаются вперед, конница Бартеньева ушла от нас на полтора перехода. В авангарде – 3-й батальон. Я со своей ротой состою в резерве командующего Нечаева.

2 сентября. В Таянфу мы сменили китайские части и бригаду Бао с тем, чтобы продвигаться затем дальше, если обнаружится противник. Произошел следующий случай во 2-й роте 3-го батальона. Какой-то молодец, не разобрав, что ли, изнасиловал китаянку-старуху. Прямо скандал! Вся китайская семья пришла к Нечаеву и стала ему жаловаться. Тот сначала ничего не мог понять, пока не нашелся переводчик. Тут же оказался и сам Дубань. Нечаев немедленно назначил военно-полевой суд и сказал, что, вероятно, виновный будет расстрелян. Действительно, суд вынес смертный приговор и Нечаев приказал тут же привести его в исполнение, но вмешался Дубань и ни за что не захотел, чтобы солдата казнили. Он сказал, что расстреливать можно китайцев, т. к. их много, а русских нельзя, их мало. Так и отстоял солдата. Тот прямо плакал от счастья, клялся, что все произошло спьяна, что ханшин подействовал и что он исправится. Нечаев сказал, что посмотрит, как он будет вести себя в походе, иначе после него в Цинанфу посадит его в тюрьму.

5 сентября, Таянфу. Сменили китайцев на железнодорожной станции Тай-фын. Предположительно, будем продвигаться дальше на Кайфын, где, по данным разведки, стоят главные силы У Пэйфу. Наши броневики завтра пойдут дальше. Жарко. В походе было лучше, потому что в поле кругом открытое место, тут же – опять смрад и грязь китайского города.

10 сентября, Таянфу. За Таянфу три дня вели бой. Части У местами пытались перейти в контрнаступление. Их отбросили с большими потерями. Дубань – храбрый китаец, все время находится с Нечаевым впереди и огня не боится. У нас – трое человек убитых и восемь раненых. Костров двигается вперед и громит своими броневиками противника.

16, 17 сентября, Таянфу. Стою со своей ротой в резерве. Наши части – впереди. Пришел приказ: «срочно выступать». Поступили сведения, что Костров окружен и находится в критическом положении.

18 сентября. Спешно идем на выручку. Как и следовало ожидать, Костров зарвался. Он еще 10-го числа оторвался от главных сил и пошел прямо на Кайфын. Там он, по-видимому, встретил главные силы У Пэйфу, которые побежали, охваченные паникой. Он гнал их, брал сотнями пленных, еще больше кося из пулеметов, пока китайцы не догадались, что броневики идут одни, без всякого прикрытия. И вот числа 14-го один отряд отстал и оказался в тылу, взорвал в нескольких местах железнодорожное полотно, а затем броневики были яростно атакованы. Тут выяснилось, что два небольших железнодорожных моста – впереди и в тылу – сожжены. Когда броневики взорвали, то оказалось, что китайцев – туча. Они принялись расстреливать наших со всех сторон. В числе первых погибли Костров, командир бронепоезда полковник Букас, майор Репчанский и более 200 нижних чинов были убиты или тяжело ранены и оставлены противнику. Пробиться удалось 137 нижним чинам броневых команд во главе с майором Ганелиным.

20 сентября. Весь бронедивизион погиб. Прорвавшиеся сегодня присоединились к главным силам. Говорят, что всем оставленным раненым китайцы рубили головы, предварительно мучая – выкалывали глаза и выворачивали члены. Дубань рвет и мечет, говорит, что каждому пленному китайцу будет лично рубить голову. Наступаем на Кайфын.

25 сентября, Кайфын. После двухдневных боев с главными силами У Пэйфу, которых, по нашим сведениям, здесь не менее 20 тысяч человек, мы разбили наголову и заняли Кайфын. Наши потери – небольшие: 10 человек убитых и 36 раненых, из которых трое – тяжело. Ранены, в том числе два младших офицера. Печальное зрелище представляют останки наших взорванных бронепоездов. Взяли много пленных, которых Чжан Зу-чан передал в руки своих китайских войск. О том, как с ними распорядились, лучше не говорить.

27, 28 сентября, Кайфын. Приказом Дубаня будут формироваться новые части – особый отряд под командой полковника Сидоманидзе и новый броневой дивизион под командой генерала Малакена. Приказано всем идти в район Цинан для новых формирований. Тут остается заслон из китайских частей и кавалерии полковника Бартеньева при взводе артиллерии.

2 октября. Идем походным порядком. Погода наконец-то стала хорошей. Нежарко, дни – тихие и теплые, ночами – прохладно, москиты исчезли, поэтому спится хорошо. Тут только в сентябре и октябре и можно дышать.

10 октября, Цинан. Прибыли на зимние квартиры. Служили панихиду и молебен по убиенным, и «на поле брани свой живот положившим», только неизвестно, за кого и за что! Потери на этот раз у нас большие – всего, оказывается, человек 250.

15 октября, Цинан. Штаб группы подал мысль – соорудить памятник всем погибшим и убиенным русским воинам за время службы в войсках Чжан-Зу-Чана тут же в Цинане. Пустили на это подписной лист. Проект еще пока не известен, но кажется, будет утвержден предложенный Соколовским – скала с орлом на ней, в клюве которого – Георгиевский крест.

17 октября, Цинан. Малакен – высокий, красивый блондин с пышными усами. Говорят, лихой и храбрый офицер. В мирное время он служил в одном из сибирских стрелковых полков, с которым и вышел на войну. Фамилия у него – французская, его предки – эмигранты, которые бежали в Россию от Французской революции. Вот теперь и правнуку пришлось бежать из своей новой Родины. Мы познакомились, разговорились. Конечно, хорошо выпили. Малакен – веселый и хороший парень, друг Кости Нечаева.

18 октября, Цинан. Создаются новые бронепоезда – «Маршал Чжан Цзучан» и «Цинанфу». После окончания их постройки заложат еще два броневика. Приказано сформировать инженерную роту под начальством полковника Макаренко.

25 октября, Цинанфу. С жалованием запаздывают, живем авансами. На верхах – оклады здоровые. Михайлов получает 500 серебряных долларов жалования да еще 300 представительских! Себе, конечно же, он денег не задерживает. Сегодня к людям заходил Костя Нечаев, делал опрос. Узнав, что до сих пор не выдано жалование за прошлый месяц и нет табака, матерился. Приказал купить сигарет из ротных сумм и тут же еще дал денег на покупку табака сейчас же. Все происходит от того, что вокруг – интриги, друг друга подсиживают, лезут с жалобами к китайцу Чжан Цзучану. Что в результате он будет думать о нас, русских? А ведь он – большой русофил и русских всегда очень любил и привык к ним. Около Меркулова кормится толстый Иванов. Он получает хорошее жалование, всюду разъезжает и пр. А вот заплатить вовремя людям не могут.

28 октября, Цинан. Сейчас хорошо. Погода – славная, жары больше нет, дождей – тоже. Каждый день – занятия, а вечером сидим в каком-нибудь китайском ресторане. Вот и все развлечения. Меркулов, Дубань и Иванов поехали в Тянцзин.

2 ноября, Цинанфу. У китайцев все просто: Дубань собрал налоги с населения Шаньдунской провинции вперед за несколько лет, а теперь выпустил свои деньги. Чтобы они котировались и шли на уровне серебра, он приказал, чтобы во всех менялках их меняли наравне с серебряными долларами и также принимали. Тем, кто закроет менялку или откажется разменивать по его курсу, – тут же рубят голову. Просто и хорошо! Посмотрели бы наши русачки на все эти поборы, на то, как живет и работает китайский крестьянин и как он питается! Всю землю он обрабатывает на своих плечах, как говорится, голыми руками. Плуг – просто искривленная, обточенная рукоятка. Боронят вручную особыми граблями, разбивая комья земли. Возделывают все поля грядками, словно в саду, а не под хлеба. Все сорные травы выдергивают руками, буквально ничего не пропуская.