Птицы - Владимир Торин

за столиком, обновлял заказ и глядел в окно, что-то отмечая у себя в блокноте.

Наконец станционные часы пробили десять часов вечера, и Птицелов покинул кофейню. Выйдя на станцию флеппинов, он подошел к одному из билетных ящиков, просунул пятифунтовую бумажку в щель, после чего вытащил, как тогда полагал мистер Фартинг, билет. Прочитав то, что на нем написано, Птицелов вовсе не забрался в один из экипажей, что было бы логично, а вернулся в здание «Кроувелл» и сел на трамвай.

Мистер Фартинг следовал за ним неотступно. В Докери Птицелов сошел. Он сверялся с картой, что-то искал. И в какой-то момент нашел. Это был обычный дом, затерянный в глубине сонных кварталов, и, – судя по всему, Птицелова интересовал чердак. Понаблюдав за ним какое-то время, он отправился к ближайшему глухому переулку, что-то установил там, после чего притаился неподалеку и стал ждать, следя за чердаком через небольшую подзорную трубу.

Мистер Фартинг все не мог понять, что в том чердаке такого особенного. Со стороны тот казался обычным, пыльным и затянутым паутиной чердаком, на который давно никто не поднимался. Но в какой-то момент там зажегся свет. А затем свет погас, и спустя мгновение открылось окно. Прямо в падающий снег из него вышел джентльмен в черном костюме и цилиндре. Он исчез прямо на глазах мистера Фартинга, после чего в тот же миг появился у основания дома и побрел вдоль по улице.

Время приближалось к полуночи. Город опустел, и, кроме существа (а мистер Фартинг на тот момент хорошо разглядел его жуткие глаза и нос), на улице уже никого не было.

Существо между тем вошло в тот самый переулок, в котором что-то делал Птицелов, и достало из жилетного кармашка часы. Даже издалека было видно, как его охватило нетерпение: незнакомец едва ли не приплясывал на месте и выглядел взволнованным, если не сказать радостным. Он кого-то ожидал, но, вероятно, даже предположить не мог, что произойдет дальше.

Часы начали отбивать полночь. С первым ударом сработал некий механизм, откуда-то сверху на существо упала сеть и, словно живая, опутала его на манер смирительной рубашки. Существо закричало, но бой часов скрыл его крики. Птицелов ринулся в переулок. Он стремительно подскочил к своей жертве, усыпил ее каким-то ядом на платке и засунул в ящик, который раскопал из сугроба одного из ближайших домов и который, очевидно, был припрятан там кем-то специально для него. Достав из кармана небольшой предмет, похожий на клаксон, Птицелов прогудел в него, и меньше чем через минуту к переулку подкатил черный фроббин. Похититель затащил ящик внутрь, сам забрался следом, и экипаж тронулся в путь. В ту же ночь жертву привезли в ателье, выгрузили и, вероятно, лишили жизни, поскольку уже на следующий вечер пришел очередной видный клиент.

Продолжая следить за Портным и Птицеловом, мистер Фартинг попутно стал разыскивать любые сведения об этих существах. Было трудно. Создавалось впечатление, что носатых существ вообще не существует, но периодически – в оговорках, опять же, в намеках обнаруживались упоминания загадочных «монстров». О них никогда не писали уважаемые авторы, свидетели никогда не отличались надежностью, а акцент всегда был смещен на другие темы.

По большей части заметки с их упоминанием обитали на страницах рубрики курьезов – самой несерьезной и малоуважаемой рубрики. «За моим окном на карнизе сидел странный джентльмен. Он читал газету и курил трубку. У него были огромный острый нос и черные глаза. Когда я хотела поинтересоваться, кто он такой и что делает на моем карнизе, он исчез, рассыпавшись снежинками…», «Мы с парнями с фабрики пили в “Злой Кошке”, когда вдруг поняли, что вместе с нами сидит носатое существо, которое прикидывается одним из нас и еще имеет наглость заказывать “Джорджину”, как будто надеется, что мы будем за нее платить…», «Я выбирала усатую рыбу на рыбном рынке, когда вдруг увидела в соседнем ряду странную даму с зонтом – она приценивалась к снежным кашалотам. Она едва ли не возила по кашалоту своим большим уродливым носом, а еще у нее была белая кожа, словно она переборщила с пудрой…», «Мелкий воришка Октавиус Брегг уверяет, что его нанимателем выступал некий носатый белокожий мистер Коппелиус Трогмортон, который был вовсе не человеком, жил на луне, а по выходным приторговывал барометрами и подзорными трубами…»

Мистер Фартинг никогда не обратил бы внимания на все эти нелепые и фантасмагоричные статейки, если бы и сам не видел то, что видел. Из упомянутых историй он собрал воедино более-менее цельную, но нисколько не правдоподобную картину: «В городе бок о бок с нами обитают некие странные господа и дамы, о существовании которых мы раньше и не догадывались. У них белая кожа, черные глаза и длинные носы, они обладают способностями, которые людям не постичь. (Вероятно, то, что их не замечают, – одна из этих способностей.) Они разумны, не менее цивилизованны, у них есть свое скрытое от нас общество. И в их тайну кое-кто все же посвящен. Такие как Портной и Птицелов. Которые используют их в качестве материала для костюмов. Исключительно по-злодейски, варварски, подло. Притом что эти существа – также думающие, чувствующие, у них, вероятно, есть семьи и дети». Оставалось лишь надеяться, что их дети не попадут в силки Птицелова и под скорняцкий нож Портного…

Мистер Фартинг не мог отнести свои наработки редактору: в худшем случае его бы просто подняли на смех, в лучшем – его статью отправили бы в раздел курьезов.

Выход был один – следить дальше.

Портной жил в квартирке над ателье, а Птицелов обитал в Горри. И мистер Фартинг решил побольше узнать о последнем. Он нашел дом, в котором жил Птицелов, и обнаружил, что там сдается пустующая квартира. Удачнее просто быть не могло: в надежде подобраться поближе к Птицелову я на время стала собой, спрятав мистера Фартинга в чемодан, и сняла эту самую квартиру. Не сразу я поняла, какую ошибку совершила, но об этом чуть позже. Сперва поделюсь с вами тем, что мне удалось выяснить.

Птицелов жил скучной серой жизнью и казался окружающим самым обычным человеком. Мастерски пускал пыль в глаза. Он ездил в свою лавку на трамвае, продавал птиц, принимал грузы пернатых из далеких стран, прибывавших на поездах и дирижаблях, покупал одну и ту же газету в киоске, не задерживался на работе, был очень вежливым и условно общительным, а примерно раз в месяц он выходил на ловлю настоящих «птиц».

Я просчитала схему Птицелова. Первым делом он закрывал лавку и отправлялся на станцию «Кроувелл», где через билетный ящик получал сообщение (кто-то предоставлял ему адрес, где обитает жертва). Тогда Птицелов прибывал на указанное в сообщении место, готовил свой силок и дожидался, когда в него попадется очередной несчастный. Я так и не выяснила, с кем он работает, как заманивает носатых существ в ловушку и что заставляет их покидать свое тайное убежище, но факт остается фактом: они неизменно приходили на встречу, где их ловили и усыпляли, после чего запирали в ящике и увозили.

Между тем дома никто и представить не мог, чем занимается «добропорядочный и покладистый» мистер Птицелов, который всегда здоровался с миссис Поуп, был почтителен с мистером Поупом, никогда не грубил, не сорил и снег в дом не наносил. Но в то же время у мистера Фартинга копился и рос список тех, кто становился счастливым обладателем пальто, перчаток, башмаков или цилиндров из кожи несчастных носатых существ. А еще, однажды подслушав разговор Птицелова с Портным, он узнал, что они зовут этих существ не-птицами – видимо, чтобы отделить их от обычных птиц.

Ну а потом вдруг что-то случилось. Компаньоны то ли рассорились, то ли просто решили прекратить совместную деятельность, но в любом случае птичья лавка закрылась, вывеску сняли и заменили. Портной продолжал работать в ателье, а Птицелов почти перестал покидать Горри, словно затаился и решил похоронить свою зловещую тайну как можно глубже.

Эта его новая серая жизнь шла своим чередом, ну а я вскоре неожиданно для себя столкнулась с еще одной, не менее зловещей тайной.

Однажды я услышала очень странный разговор Поупов. Как сейчас помню: на следующий день после окончания одной из бурь консьержка схватила мужа и, затащив его в свою комнатку, сказала:

«Еще один, Бартоломью!»

Супруг ответил ей:

«Да, я знаю».

Консьержка была в ярости.

«Сперва Лаймы и Хейли, – сказала она. – Теперь вот Джулия Блувин. Когда это прекратится?!»

Судя по всему, мистер Поуп не знал ответа на этот